|
У меня восемнадцать миллионов. Девятнадцать. Гул превратился в рокот, и председатель осторожно постучал молотком. Торг продолжился тихо, но страстно. — Двадцать пять миллионов. У меня двадцать пять миллионов. Двадцать семь от джентльмена справа. Гул снова усилился, но на этот раз председатель не пытался подавить его. — У меня тридцать два миллиона. Тридцать два с половиной, по телефону. Тридцать три. Благодарю вас, тридцать три с половиной. Тридцать четыре от леди напротив. В торговом зале возрастала наэлектризованность, цена поднялась выше самых, казалось, фантастических прогнозов. — Тридцать пять, по телефону. Тридцать пять с половиной от леди. Тридцать шесть! В толпе возникло движение, сутолока: внимание множества присутствующих обратилось к двери на главную галерею. На ступеньках лестницы в форме полумесяца появился поразительный человек лет шестидесяти, внушительного, даже подавляющего вида. У него была бритая голова и борода клинышком. При движении поблескивал на свету костюм из темно-синего шелка от Валентино, драпировавший его массивное тело. Расстегнутая сверху безупречно белая рубашка от Тернбулла и Эссера дополнялась приспущенным галстуком-шнурком, удерживаемым на месте янтарем размером с кулак, который обрамлял единственное найденное перо археоптерикса. — Тридцать шесть миллионов, — повторил председатель. Однако его взгляд, как и у остальных, был прикован к вновь прибывшему. Человек стоял на лестнице, его голубые глаза светились живостью и каким-то внутренним весельем. Он медленно поднял свою бирку. Все стихло. На тот невероятный случай, если бы кто-то не узнал этого человека, бирка развеивала сомнения: на ней был номер 001 — единственный персональный номер, выданный этому конкретному клиенту для участия в торгах аукциона «Кристи». Председатель смотрел на него выжидающе. — Сто, — произнес наконец человек негромко, но отчетливо. Стало еще тише. — Прошу прощения? Голос председателя прозвучал сухо. — Сто миллионов долларов, — отчетливо сказал человек, продемонстрировав при этом крупные, очень ровные и очень белые зубы. Тишина стала абсолютной. — У меня заявка на сто миллионов долларов, — сказал председатель немного дрогнувшим голосом. Казалось, время остановилось. Где-то в здании едва слышно звонил телефон, с улицы долетел гудок автомобиля. Чары разрушил резкий стук молотка. — Лот номер один за сто миллионов долларов продан Палмеру Ллойду! Комната взорвалась. Мгновенно все вскочили на ноги. Раздавались аплодисменты, приветствия, крики «браво», словно великий тенор завершил лучшее свое выступление. Однако были и недовольные — аплодисменты и приветствия прерывались шиканьем, свистом и глухим топотом. «Кристи» не приходилось еще иметь дело с толпой, столь близкой к истерии. Все участники, те, что «за», и те, что «против», прекрасно понимали: здесь творится история. Но человек, явившийся причиной волнений, уже ушел через главную галерею вниз по зеленому ковру, мимо кассира, и публика обнаружила, что адресуется к пустому дверному проему. Пустыня Калахари 1 июня, 18 часов 45 минут Сэм Макферлейн сидел на песке, скрестив ноги. Вечерний костер, разложенный из сушняка на голой земле, отбрасывал трепещущую сеть теней на колючий кустарник вокруг лагеря. Ближайшее поселение находилось в сотне миль у него за спиной. Он оглядывал изможденные фигуры людей в пыльных набедренных повязках, сидевших на корточках вокруг костра. |
