Припарковав машину в укромном месте, Муконин занялся приятелем. В аптечке откопал нашатырь, намочил кусок бинта и сунул под нос Гане. У раненого задергались ресницы, и он открыл туманные глаза.

— Где мы?

— Около больницы, — коротко оповестил Костя. — Как себя чувствуешь? Дойти сможешь?

— Не знаю. Слабость. Нет, я могу. Конечно могу.

— Пойдем.

Ганя зашевелился, полез к двери. Муконин подставил плечо. Ганя навалился на друга, и они пошли.

В приемном отделении было шумно, царили полумрак и зловоние. Облупленные стены пахли известкой. Кто-то из мужиков вскрикивал от боли. Где-то противно плакала женщина. Кругом попадали на глаза хромые, окровавленные, перевязанные. Иные лежали на каталках. Но каталок, очевидно, не хватало, и кое-кто лежал прямо на полу, на подстеленной клеенке. Врачи в белых не стираных халатах суетно и отрешенно проносились мимо. Костя усадил товарища на лавку. Отошел чуть-чуть и поймал за рукав одного мужчину в белом халате.

— Послушай, брат, это мой друг. Ему срочно нужна помощь. Огнестрельное.

«Брат» с белым колпаком на голове, крепкий и высокий мужчина лет тридцати, с серьезным небритым лицом с выдающимися скулами, с раскосыми нерусскими глазами, смерил их усталым взглядом.

— У вас есть полис Башкирской Республики?

Костя достал портмоне, нахмурившись, отсчитал купюры. Оставалось две сотни евро. Он достал одну и протянул врачу. Тот немного просветлел.

— Хм. Этого хватит на три дня.

— Ну и хорошо. Вы ему, главное, пулю вытащите. А я через пару дней вернусь. И заберуприятеля. Только уговор — в полицию не сообщать, ладно?

Доктор хмуро кивнул и приблизился к Гане.

— Вам каталка нужна или сами дойдете?

— Спасибо, я сам. — Ганя поднялся с диванчика, но тут же припал на плечо к доктору. Человек в белом халате сделал брезгливую мину, но даже не колыхнулся.

Прощание получилось коротким. Они просто посмотрели друг другу в глаза. И этим каждый выразил все, что хотел сказать.

— В общем, я быстро — туда и обратно, — добавил Костя.

Внутри словно лопнула пружина.

— Удачи тебе, — с хрипотцой бросил Ганя.

Врач или медбрат, или кто он там был? — нетерпеливо смотрел на Муконина. Костя похлопал друга по плечу. Ганя отвернулся. Доктор поволочил его в длинный коридор.

Костя еще долго провожал их взглядом, пока они не скрылись в зияющем проеме. «Даже не оглянулся, — подумалось Муконину. — Долгие проводы — лишние слезы?»

* * *

Костя никак не мог решиться доложить обо всем случившемся генералу. Муконин уже унесся на машине километров на сто от Уфы, однако, до сих пор так и не позвонил.

Эта первая сотня прошла на удивление гладко. Солнце, подглядывающее в машину откуда-то справа, приятно пригревало, пусть и за счет стекла, и вообще действовало успокаивающе. Дорога казалась пустынной. Не попадалось почему-то ни патрулей, ни даже встречных машин. Костя начал уже удивляться этому странному обстоятельству. Пару раз только обогнали его «семерку» какие-то темные иномарки с башкирскими номерами.

Иногда, в определенные моменты, все складывается довольно неплохо, идет как по маслу, и тогда ты уже начинаешь желать, чтобы время замерло или растянулось, чтобы этот момент длился вечно, и ничего бы больше не происходило до лучших времен. Но всему хорошему неизбежно приходит конец. И обычно — очень быстро.

Когда до Самары оставалось километров двести, Костя остановил машину, чтобы, наконец, переговорить с генералом Калиновым.