|
И не только его. Вообще ничего. Это, вероятно, побочное действие наркотика. Он же хотел, чтобы я умоляла, просила, как Линда Картрайт. – Бекка вздрогнула. – Он сказал, что она ничтожество. Пустое место. – Он назвал свое имя? Бекка покачала головой: – Нет, и я даже не могу его описать. Он не показывался мне на глаза. Привязал меня к кровати, а сам стоял в тени. По моему, он не стар, но я не уверена в этом. Молод? Не знаю. Но он сыпал английскими, американскими и еще какими то ругательствами на языке, которого я не знаю. Правда, странно? – Да, но мы все выясним. Томас подошел к постели дочери. Он, видимо, так и не уходил из палаты, потому что был одет все в тот же темный костюм, что и утром. Узел бордового галстука ослаблен. Томас выглядел усталым, встревоженным, но счастливым. Потому что наконец обрел дочь? Очевидно. И от этого Бекка была на седьмом небе. Он взял ее за руку. Бекка смотрела на его длинные загорелые пальцы. На безымянном – обручальное кольцо. Бекка бережно погладила потускневшее золото. – Тебе его мама надела? – Да, когда мы поженились. Я никогда его не снимаю. Я очень любил твою мать, Бекка. Судьба нас разлучила. Понимаю, тебе трудно все осознать. Но у меня не было иного выхода. Пришлось оставить вас. – Мы считаем, что тот, кто преследует тебя, – Кримаков. Каким то образом он узнал о твоем существовании и пытается запугать тебя и твоего отца, – вмешался Адам. Томас смотрел на прелестную юную женщину, свое единственное дитя, и пытался справиться с нахлынувшими чувствами. – Василий Кримаков был одним из лучших работников КГБ в семидесятых. Конечно, об этом можно рассказывать с утра до вечера, но сейчас не время. Нужно как можно скорее нейтрализовать его – раз и навсегда, – сказал он. – Ты уверен, что это Кримаков. – Да, – улыбнулся Томас, – особенно после того, что он тебе сказал. – Просил передать привет отцу? – Да. Никто, кроме него, такое не придумал бы. – Мама носила точно такое же кольцо. Когда она умерла… – На глазах Бекки снова выступили слезы. Горло перехватило. Томас ничего не сказал, только сильнее сжал ее руку. Она отвела глаза. Небо за окном было темным, ни одной звездочки. – Я так хотела оставить что нибудь на память о ней и едва не сняла кольцо, но потом вспомнила, как она тебя любила, и не посмела… Иногда, вспоминая о тебе, она начинала плакать, и тогда я ненавидела тебя за то, что ты покинул нас, ее и меня… за то, что умер. Когда я была уже большой, как то сказала, что ей следует найти кого нибудь и выйти замуж, что я уеду в колледж, а она останется одна. Мама была молодой и красивой, и я не желала, чтобы она всю жизнь страдала. Но она только улыбнулась и ответила, что ей никто не нужен, – печально вздохнула Бекка и тут же встрепенулась: – Господи, он преследует меня, чтобы добраться до тебя! – Именно, – подтвердил Адам. – Но он не знал, где Томас, поэтому нашел способ выманить его из норы. Выбросил тебя прямо у полицейского управления. – Не пойму, почему бы прямо не объявить через газеты и телевидение, что ты у него? Он мог пригрозить, что убьет тебя, и я пошел бы куда угодно. Хоть на Таймс сквер. Но он поступил по своему, – покачал головой Томас. – Кто знает, почему так поступил? – откликнулся Адам. – А если полицейский заметил бесчувственную женщину на заднем сиденье его машины и ему пришлось удирать? Думаю, он игрок. Жаждет доказать, что умнее тебя, проворнее, проницательнее и что видит на сто ходов вперед. |
