— Очень странно,— проговорил он наконец,— это неслыханная борьба, она удивляет меня и интересует. Графиня Понинская всеми силами старается ввергнуть окружающих в бедствия и нищету; вы же, князь, жертвуете всем, чтобы каждый был доволен и счастлив! Я желаю вам успехов во всех ваших начинаниях и обещаю, что вы получите неограниченную власть наказывать и преследовать виновных, если подтвердится то, что вы мне только что сообщили. До свидания, князь!

Эбергард поклонился императору, пожал протянутую ему на прощанье руку и быстро направился к двери.

У портьеры он еще раз обернулся и поклонился Луи Наполеону, задумчиво глядевшему ему вслед.

Человек этот внушал уважение даже императору, в котором на минуту родилось желание следовать его примеру.

Но едва князь Монте-Веро скрылся, Луи Наполеон вернулся к прежнему строю мыслей и с иронической усмешкой сказал сам себе:

— Мечтания надо оставить в стороне, если хочешь царствовать.

На следующий день Эбергард получил бумагу, подписанную собственноручно императором и дававшую ему право изловить виновных и наказать их по всей строгости, потому что при медицинском освидетельствовании трупа господина д'Эпервье оказались, как и предсказывал князь, признаки отравления.

XXVII. МОЛИТВА БЕГЛЕЦА

Истратив все силы, чтобы освободиться из своей тюрьмы, и поняв тщетность этих попыток, Сандок терпеливо ожидал решения собственной участи. Он утешал себя надеждой, что Моро, которому наверняка удалось спастись, сообщил о его заточении князю, и теперь надо ждать помощи оттуда.

Трюмное помещение, в котором находился Сандок, было лишено отверстий, и тут царствовала такая темнота, что негр не мог различить, когда наступает день или ночь; по его расчетам выходило, что он здесь уже вторые сутки.

Рыжий Эде дважды подавал ему хлеб и воду через люк в потолке и тут же крепко запирал его за собой.

Сандок в сотый раз обыскивал свои карманы, но, кроме садового ножа, у него не было при себе никакого инструмента, которым можно было бы взломать темницу, да он и не знал, с которой стороны своей треугольной тюрьмы пробиваться на свободу, так как одна стенка, должно быть, вела вовнутрь корабля, а две другие, похоже, омывались Сеной.

Кроме того он не мог бежать, не отомстив сначала Фуксу и Рыжему Эде; он был исполнен такой злобы, что готов был пожертвовать своей жизнью, лишь бы ему удалось погубить обоих извергов!

Он раздумывал, каким образом ему может быть полезен садовый нож, и вдруг на палубе, над головой его послышались торопливые шаги взад и вперед. Сандок внимательно прислушался, но слов не разобрать было, хотя он узнал голос Фукса и другой, принадлежащий человеку, только что вошедшему на корабль,— то был голос ненавистного барона!

Негр беспокойно заерзал на месте. Что он мог сделать?

И вдруг глаза его мрачно засверкали: он решил привести в исполнение отчаянный план — просверлить в полу дыру и таким образом потопить корабль; он охотно жертвовал собой, чтобы погубить трех извергов, находившихся на корабле.

Быстро вынув из кармана садовый нож, он раскрыл его и приступил к работе, как вдруг ему подумалось, что негодяи, которых он собирался утопить, с легкостью спасутся, прыгнув с палубы в воду, так как берег в двух шагах, а он погибнет глупой мучительной смертью.

— Нет, это не годится! — сказал он себе.— Надо придумать лучший план! Надо услышать, о чем они говорят.

Негр вскочил с ножом в руке. До потолка дотянуться было невозможно, поэтому он решил просверлить дыру в боковой стене.

Сандок искусен и ловок в подобной работе, и ему легко удастся привести в исполнение задуманный план, решил он.

Через минуту он уже начал сверлить.

Лицо его осветилось дикой радостью, когда он увидел первый луч света; с удвоенной силой он принялся расширять отверстие и скоро мог уже видеть небо и воду.