-  Барин, может погнать его взашей? - спросил лакей Семен. - Мы со Степкой его живо прогоним!

    -  Погодите гнать, сначала у человека спросить нужно, может быть у него, в чем нужда, - ответил Антон Иванович и как был в шлафроке, с дымящейся трубкой, вышел на крыльцо.

    Гость сделал ему навстречу два шага, Антон Иванович спустился вниз, и они начали разговаривать. Потом наш барин обнял незнакомца и троекратно его поцеловал. Тот, как мне показалось, растерялся и старался незаметно вырваться из рук помещика. Однако Антон Иванович его не отпускал и потянул за собой в дом. Мы мигом попрятались и из-за дверей наблюдали, как они вошли в залу. Теперь мне стал слышен их разговор.

    -  Много, много наслышан о вас, любезнейший Алексей Григорьевич, радостно и громко говорил барин, - Простите, великодушно, что сразу вас не признал. Это ваше иностранное обличье ввело меня в заблуждение. По всему видно, у вас экипаж изломался! А я смотрю и гадаю, кто это пехотой ко мне прибыл! Вы зря обеспокоились ножки топтать самолично, прислали бы человечка, я бы тот же час снарядил за вами коляску.

    -  Я не в экипаже, а именно «пехотою», как вы выразились, вояжирую, - ответил гость, смущенно улыбаясь.

    Но смотрел он почему-то, не на барина, а по сторонам. Мне показалось, что вид у него от встречи с нашим барином не столько радостный, сколько напуганный. Рассмотреть же его удалось только тогда, когда он начал рассматривать в большом шкапе со стеклами стоящие там библии. На вид был он уже не молод, лет двадцати пяти с бритым худым лицом. На его голове, тут наши бабы были правы, оказался надет смешной картуз с загнутым козырьком. Но не только картуз, вся его одежда была какая-то не настоящая. Особенно удивляли короткие белые сапожки с завязками.

    Барин и гость отошли к дальней стене и о чем они дальше разговаривали, я не слышала. Потом Антон Иванович громко приказал:

    -  Сенька! Водки и закуски!

    -  Чтоб его, орет с самого утра, - ругнулся Семен, схватил приготовленный поднос и понес в зал.

    -  Идите, девки, к себе, нечего тут толочься, - приказала ключница.

    Мы неохотно вернулись в девичью и занялись каждая своим делом, Акулька штопала рубашку, Аксинья пряла шерсть, я подрубала холстину. Мы уже перестали разговаривать о госте, как прибежал Семен и велел идти в зал к барину.

    Все кроме меня и бельмастой Аксиньи спешно начали собираться, надели нарядные сарафаны и распушили косы. Я была уже и так причесана, а сарафан у меня был всего один, тот, что надет на мне. Тут в девичью залетела Маруська и закричала:

    -  Ну, что вы, дуры, копаетесь! Быстро, господа ждать не любят.

    -  А я не пойду, мне неохота, - вызывающе сказала Аксинья.

    -  Ну и не ходи, очень ты там нужна, дура бельмастая, - фыркнула Маруська и поторопила. - Девки, бегом!

    Однако выходить на обозрение мужчин неприбранной никто не захотел и сборы продолжились. Я сидела в сторонке и смотрела в окно. Наконец все были готовы, и мы гуськом прошли в зал. Барин со своим гостем сидели за накрытым столом. Антон Иванович смотрел перед собой остановившимся взглядом и на нас не повернул даже головы. Маруська была при них, сидела на крае лавки и смотрела на нас волком.

    -  А ну становитесь серпом, - велела она, - сколько можно копаться!

    Девушки начали толкаться и выталкивать вперед друг друга. Только теперь я по настоящему рассмотрела гостя. Лицо его был темно от загара, на щеках выступила русая щетина. Он был высокий, но не очень справный.