— Ты убиваешь меня.

— Ты узнаешь, если я буду тебя убивать.

Я застонал.

— Вот не надо, — сказала Бейби, вставая. — Не делай вид, что я — твой тюремщик. Потому что мы оба хотим одного и того же. Это шоу удалось — я делаю еще одно. Это шоу удалось — тебе не приходиться гастролировать остаток своей жизни. Так что берись за работу и не забудь, что ваше время в студии заказано сегодня после обеда.

Я взялся за работу.

Потому что она была права.

— Какой следующий прием пищи? — спросил меня Коул.

— Ланч, — я ответила. Я глянула на дверь класса, чтобы убедиться, что она закрыта, пока шла в направлении женского туалета. Поход в туалет был единственным поводом уйти из курса для сертифицированных помощников медсестры, факт, который, казалось, волновал только меня. Другие студенты в классе, казалось, добросовестно занимались, их мотив я могла себе объяснить только тем, что они не прочитали учебник достаточно внимательно, так что должны были записывать об увольнениях работников во время занятий.

В любом случае, номера Коула на экране моего вибрирующего телефона было более, чем достаточно, чтобы заставить меня использовать вариант с туалетом. В коридоре я попыталась дышать через рот. Определенно, нужна храбрость, чтобы пойти в другую среднюю школу после того, как закончил свою собственную. Запах в коридоре вызывал самые разнообразные чувства, любое из которых было бы хорошей темой для сеанса терапии.

Коул сказал:

— Скажи, что хочешь меня.

Я зашла в туалет.

— У меня очень короткий перерыв на ланч.

— Я забыл, что ты на учебе. Научи меня чему-то, о чем только что узнала.

— Мы работаем над профессиональной вежливостью. Оказывается, неважно, насколько вы дружны с клиентом, ты все равно не должен называть его «милая/милый».

— Ты собираешься стать великим С-М-П. С-П-М. Правильно? Хотя, ты и так хорошая С-М-П.

Мое отражение в зеркале улыбнулось. Оно выглядело злобным и счастливым.

— Врачом, — ответила я. — Я хожу в медицинскую школу. Это просто необходимое зло, — хотя, это было не совсем так. Я, наверное, могла попасть в нормальную подготовительную программу и без него. Но я не хотела нормальную. В такой не было много смысла.

— Приезжай за мной, — сказал Коул жалобно. — На своей машине. Моя заставляет меня выглядеть, как лузер.

— Это не твоя машина, — сказала я, и Коул подавил смешок.

— Я заберу тебя. Но в этот раз я сама выбираю место.

Я повесила трубку. Я не хотела возвращаться в класс. Я не хотела проходить свою практику в клинике на этой неделе. Я не хотела катать стариков вокруг и убирать что-либо, оставшееся под ними. Я не хотела слышать от своего инструктора, что должна улыбаться, когда представляюсь клиентам. Я не хотела надевать перчатки и не хотела испытывать это ужасное чувство руки-перчатки, после того, как сниму их. Я не хотела чувствовать, как будто я единственный человек на земле, который ненавидит людей.

В зеркале я выглядела сурово и не к месту у потертой двери в кабинку. Я не была уверена, на самом деле ли я так выглядела, или это просто из-за того, как я стояла с крепко прижатыми локтями, чтобы случайно не прикоснуться к чему-то в этой комнате. Таково было правило: ничего не должно прикоснуться ко мне.

Я не знала, почему продолжала позволять Коулу нарушать его.

Часом позже мы с Коулом направлялись на ланч в одно неприметное лос-анджелесское местечко.

Я не была уверена, почему люди все еще получают похвалу за то, что находят неприметные местечка, чтобы поесть.