Ещё один работник мегахрама сделал выпад какой-то деревянной рогаткой. Руки у меня были заняты, отбить удар не получилось, только и смог, что отпрыгнуть назад. Зубья воткнулись в живот сантиметра на два, больно, но жить буду. Окровавленное мачете перерубило черенок, а подскочивший Сэм вогнал в бок нападавшему стилет. Но и сам чернокожий паренёк поплатился за свою смелость. Нас спину ему обрушился удар мотыги, хрустнули кости, Сэм, залившись кровью, упал. Снова схватка, кровь, выбитые зубы, перекошенные яростью и страхом лица. Я уже не чувствовал боли и усталости, организм, сообразивший, наконец, что скоро умрёт, включил последние резервы. Мачете Эванса застряло в очередном противнике, в руке его немедленно появился кнут, который тут же обвил шею следующего. Дёрнув его на себя, Эванс от души ударил кастетом в лицо, судя по звуку, проломив кости черепа.

Внезапно очередной удар ножа ушёл в пустоту. Я замахнулся снова, но с удивлением обнаружил, что бить больше некого. Ни оного противника, который стоял бы на ногах и представлял опасность. Я диким взглядом смотрел на дорогу, слух, который организм временно отключил за ненадобностью, вернулся ко мне. Стало слышно, как у меня между стиснутых зубов вырывается нечто среднее между стоном и мычанием.

Неподалёку, буквально в двух шагах, упал на колено Эванс. Ему приходилось ещё хуже, кровь ручейком стекала по бороде, справа на голове был частично содран скальп, обнажилось голое мясо. Куртка на левом боку была изодрана в клочья и тоже пропитана кровью. Левый глаз так заплыл, что даже не открывался. Рукава пропитаны кровью до самых плеч, но можно было надеяться, что кровь не его.

Я ещё раз осмотрел себя. Две колотые раны на животе, но, к счастью, неглубокие, переживу. Резаная рана левого плеча, уже и не помню, откуда, но тоже неглубокая, рукой двигать получится. Левая кисть распухла, перелом? Похоже на то, ну да ладно, правая ведь есть. Попытка сделать шаг отозвалась острой болью в ногу. Опустив взгляд, я увидел металлический штырь, толщиной с палец, который торчал в ноге, насквозь пробив икру и толстый кожаный сапог. Стиснув зубы, я ухватился за торчавший конец и резко дёрнул, штырь, к счастью, оказался гладким и вышел легко. В сапоге хлюпала кровь, но меня это беспокоило мало. Вся не вытечет.

Отдышавшись, я пошёл на поиски Сэма. Его, кроме прочего, ещё и телами завалило. Парень был жив, но выглядел плохо. Синяки и ушибы не в счёт, а вот рубленая рана на спине была опасна. Удар разрубил рёбра, да и крови вытекло слишком много. Он смог подняться, но был бледен, стонал, шатался и двигался, странно выгибая спину. Далеко он не уйдёт. Впрочем, нам далеко и не нужно.

Обернувшись, мы посмотрели на Фёдора. Будучи абсолютно нечувствительным к боли, он не стонал, притом, что повреждений было более, чем достаточно.

Тело его было покрыто ранами, один глаз выбит, голова окровавлена, изорванную куртку он снял и теперь, сидя на корточках, неизвестно где раздобытой иглой зашивал себе распоротый живот, одной рукой придерживая грозившие вывалиться внутренности.

— Всё-таки человеческое тело ужасно несовершенно, — задумчиво проговорил он, орудуя иглой, — примитивное оружие способно нанести ему непоправимый вред.

Закончив зашивать, он выдернул торчавшую в правом боку железку и встал на ноги.

— Надо идти, — глухо проговорил Эванс, глядя вверх по заваленной трупами дороге, — лицо его напоминало кровавую маску, на которой выделялись только глаза и зубы.