Я согласно кивнул, после чего мы все сели отдохнуть. Порывшись в карманах изорванной одежды, я нашёл кисет и трубку. Быстро набил её и закурил, пуская в небо клубы сизого дыма. Никотин подействовал расслабляюще, Эванс, сидя рядом со мной, пытался дрожащими окровавленными пальцами свернуть цигарку, но у него ничего не выходило, пока на помощь не пришёл Фёдор. Перекур занял минут пять. Отчего-то мы совсем не думали о разъярённой толпе внизу, которая уже наверняка растоптала Эрнесто и Курта, и не факт, что на этом успокоилась.

— Пойдём? — спросил я.

— Пойдём, — кивнул окровавленной головой Эванс.

— Да, нужно идти, — согласился Фёдор, — скоро всё закончится.

— Помогите мне, — Сэм, проявляя чудеса выдержки, попытался встать, ему помогли Эванс и Фёдор, а я, не теряя времени, достал из мешка орнамент.

Широкие двери храма были покрыты позолотой, а возможно, они были даже целиком из золота, с богов станется. Когда сюда придут колонизаторы в пробковых шлемах, им будет, чем поживиться. Если, конечно, остров ещё будет существовать. Но нас двери задержать не смогли, поскольку были открыты настежь, а ведь простое дело, только закрыться изнутри и мы бы просто не вошли, гранат у нас больше нет, а взломать такие ворота просто не хватит сил.

Но нам повезло, какие-либо приспособления для запирания на воротах отсутствовали. Мы беспрепятственно вошли внутрь, оказавшись в просторном зале, размер которого соответствовал, примерно, Центральному концертному залу. Освещение исходило от странного вида светильников, напоминающих керосиновые лампы, вот только свет их был голубоватого оттенка. Кроме того, сложно устроенные окна в стенах пропускали некоторое количество солнечного света. Того и другого с трудом хватало, чтобы немного развеять мрак, стоящий внутри.

В центре здания стояла статуя. Не могу точно описать, что она собой представляла. Нечто среднее, между толстым Буддой, памятником Ленину и Эйфелевой башней. Фигня какая-то получается, но примерно так этот персонаж и выглядел. Но голова была в наличии, а на лбу его был тот самый орнамент, синий, с золотыми дорожками. По мере приближения мы смогли разглядеть, что в самом центре не хватает маленького круглого участка, который сейчас я держал в руке. Нужно это поскорее исправить.

Когда мы подошли к статуе на несколько метров, мои измученные спутники присели отдохнуть, на так удачно расположенные здесь деревянные тумбы, назначение которых было непонятным, да и не интересовало нас.

Я сделал шаг вперёд. Между лопаток пробежал мороз, руки начали противно дрожать, на лбу выступила испарина. Списать всё это на волнение никак не получалось, я к этому моменту просто устал волноваться. Что-то происходило. Пол под ногами мелко завибрировал. Страшно представить, что здесь начнётся, когда я вставлю орнамент на место. Оглянувшись к своим, я увидел, что Эванс держит потерявшего сознание Сэма на руках, готовый вынести его из опасного места. Вряд ли это поможет, если здесь обрушится потолок, а может быть, одним потолком всё не обойдётся, не исключаю, что просто весь остров расколется на части и утонет в океане, словно Атлантида.

Изгибы статуи позволяли залезть на неё и добраться до головы. Раненую ногу пронзила боль. Мандраж становился всё сильнее, рука с трудом удерживала орнамент, ставший вдруг неимоверно тяжёлым, а на вторую руку, распухшую, как шар, надежды было мало. Наконец, добравшись до головы статуи, я протянул руку. Попасть получилось не сразу, но с третьей попытки я сумел вставить диск на положенное место. При этом раздался глухой низкий звук, словно где-то под землёй ударили в большой колокол. Больше ничего не происходило.

Я внимательно всмотрелся в орнамент, даже изуродованный левый глаз постарался максимально открыть.