Не хотелось бы в этом сознаваться, но я давно не чувствовала себя так хорошо. На базаре было принято торговаться, и я живо сообразила, понаблюдав за ожесточенным спором Леандра с продавцами (они говорили на ломаном мериканском), как можно сбить цену. Поедая финики, я удачно выторговала пару прекрасных ерабских кинжалов. Клинки, великолепно сбалансированные для метания и не нуждающиеся в дополнительной обработке, представляют собой большую редкость. Рукояти у них были из темного дерева, незатейливые, зато удобные и практичные, а изящная простота этих ножей делала их настоящими произведениями искусства.

Я заплатила торговцу новыми кредитками и сунула изрядно похудевшую пачку обратно в сумку, потревожив защитные чары. Не каждый вор решится залезть в торбу к некроманту, однако лучше поостеречься. Лавочник с ястребиным взором с поклоном вручил мне клинки и рассыпался в комплиментах. Я улыбнулась в ответ, и наблюдавший за происходящим Леандр поглядел на меня с любопытством.

— Ты торгуешься так, будто прожила в здешних краях много лет, — заметил он, вручая мне очередной финик.

«Знал бы ты, сколько мне в жизни пришлось торговаться».

— Я схватываю на лету. Где тут мастерская ваятеля?

— На западной стороне. Чтобы туда добраться, потребуется время.

Мы снова погрузились в бурлящую толпу продавцов и покупателей. Над многоголосым гомоном то и дело взлетали резкие крики традиционных зазывал.

— Может, пройдемся по ювелирным рядам? А потом посмотрим ковры? — предложил Леандр, возвысив голос над шумом.

В его темных глазах блеснули огоньки. Я завернула вложенные ножи в один пакет и спрятала в сумку.

— Веди! — крикнула я в ответ.

Теснота и многолюдство мне нравились. Обычно буйная мешанина эмоций давит на щиты псионов, и, чтобы от этого отгородиться, приходится расходовать энергию. Но сейчас, в толчее базара, я радовалась — может быть, впервые с того дня, как узнала, что Люцифер снова желает меня видеть. Мне мешало одно: беспокойство за Гейб. А еще тревожное ощущение, что за мной следят и за каждым углом может подстерегать опасность.

Джафримель следовал за мной по пятам в подвижных тенях воздушного транспорта. Я присмотрелась к небу — история с рухнувшим самолетом не прошла для меня бесследно — и вновь погрузилась в калейдоскоп красок, шума и энергии, который представлял собой базар.

Оставайся я человеком, мне бы пришлось долго адаптироваться к множеству потоков здешней органической силы, но мое наполовину демоническое тело приспособилось к этому водовороту в считаные секунды. Здесь, в Каирской Гизе, пирамиды воспринимались как басовые ноты, звучащие на грани физической «слышимости», — их пульсирующий ритм ощущался буквально костями и внутренними органами. Источник энергии имел привкус песка и пряностей с налетом резких животных запахов, доносившихся из загонов по краям территории, где содержали коз и верблюдов. Если добавить ко всему этому насыщенный запах местного кофе, получалось по-настоящему пьянящее варево. От него кружилась голова.

Может быть, поэтому я позволила Леандру купить мешочек засахаренного миндаля, и мы с удовольствием угостились орехами под навесом торговца коврами. Даже Джафримель — правда, под моим нажимом — не отказался от пригоршни. Его кожа оставалась сухой и теплой, бесстрастное лицо было серьезным.

А на бледных висках Леандра проступили крохотные капельки пота. Я купила две бутылки лимонада и отпила глоток из одной, а вторую отдала Леандру, открывшему ее ловким привычным движением.

Ювелирные ряды поблескивали на солнце золотом, серебром и драгоценными камнями, как выращенными, так и натуральными.

Неожиданно меня охватила радость оттого, что я некромантка. Большинство нормалов за всю жизнь видят лишь маленький уголок мира, а я уже много где побывала.