Мне стало стыдно. Вот и демон отказался от меня. Новое унижение в моей и без того не слишком удачной личной жизни.

— Если тебе не нравится…

— Нет, что ты, — процедил Джафримель сквозь зубы. — Прекрасная вещица. Спасибо, Данте.

Но в его голосе благодарности не слышалось — лишь равнодушие, легкое удивление и затаенная ярость. На всякий случай — а вдруг ему вздумается снова причинить мне боль? — я стала следить за его руками. Конечно, движения демонов стремительны и почти неуловимы, но если быть начеку, есть надежда успеть отреагировать.

Порой мне не требовалось особых усилий, чтобы понять его чувства. Стоило лишь внимательно присмотреться к мимике, отметить незаметный изгиб брови, приподнятый уголок рта, легкое расширение изящной ноздри, чуть приподнятое плечо. Раньше я думала, что он не так вызывающе красив, как Люцифер. Что он больше похож на человека.

«Ну, Данте, ты опять ошиблась. — Сердце мое болело, и эта нефизическая боль терзала душу. — Почему мне так больно?»

— Голос у тебя не слишком радостный, — заметила я, стараясь не выдать собственных переживаний, — Может, своим подарком я нарушила какой-то тайный протокол?

— Нет. — Он покачал головой.

Я ждала продолжения, но его не последовало.

— Ладно.

Отвернувшись, я подхватила торбу за ремень, взяла меч, соскользнула с кровати, обошла ее, шлепнулась с другой стороны и растянулась, с наслаждением шевеля пальцами усталых ног. Сумку я пристроила на животе, меч сжимала в руках.

— Если не нравится, сними эту штуковину и сожги. Мне плевать.

«Ты уже лгал мне и использовал свое преимущество в силе. Мерзавец. И почему я не могу тебя возненавидеть?»

Последовала долгая пауза. Комнату наполнила гнетущая тишина, которую нарушали отдаленный гул транспорта, свист пустынного ветра да гудение защитного поля на окне. Ветерок раздувал сдвинутую в сторону противомоскитную сетку. Со своего места я видела угол стула и кусочек оштукатуренной стены, но потом к глазам подступили слезы, и я опустила веки.

— Чего ты от меня хочешь?

Голос Джафримеля прозвучал на удивление хрипло и грубо. Может быть, от злости.

В горле у меня стоял ком, и для ответа мне пришлось несколько раз сглотнуть.

— Совсем немного, — произнесла я наконец. — Объясни мне, что происходит. Прекрати применять силу, когда я тебе не подчиняюсь. И ради всего хорошего, что между нами было, перестань быть таким… таким…

— Бесчеловечным? Это слово годится? — В его голосе прозвучала безмерная грусть. — Сколько раз тебе повторять, что я действовал и впредь буду действовать в интересах твоей безопасности? Я не собираюсь забивать тебе голову мелочами. Делай то, что я говорю, Данте, только и всего. Не усложняй себе жизнь.

«Делай то, что я говорю. А не то ты задашь мне трепку, как сводник своей любимой шлюхе».

— Не ищи Еву, — попросила я. Голос мой прозвучал приглушенно, поскольку я прикрыла рот рукой. — Пожалуйста. Если я хоть что-то для тебя значу, оставь ее в покое.

«Я буду слушаться тебя, Джаф, только оставь в покое дочь Дорин. Если надо причинить боль — лучше мне, а не ей».

— Данте, я не могу допустить, чтобы ты оказалась причастной к этому обреченному мятежу. Андрогин молода, она не победит. А я не могу позволить тебе стать жертвой ее глупости.

Меня душило негодование, но я перевела дыхание и начала сначала.

— Так никто и не требует, чтобы ты объявил себя ее сторонником. Можешь делать вид, будто ищешь ее по всему миру, — главное, чтобы ты ее не нашел.