Миньон захрипела сквозь боль:

— Мы сссобирались... позабавиться... с человеческой женщиной. С той... чей зззапах ощущается... на твоей одежде.

— Почему?

— Не... спрашивали. Не... заботило.

Правда.

— Ты заслужила свою смерть, миньон. Она ваша, — обратился Захариил к своим воинам.

Тэйн вынул клинок, и она расслабилась. Секунду спустя, вспыхнули пять огненных мечей и в мгновение ока миньона лишили головы и всех конечностей. Демонам нравился огонь, и они могли ему противостоять. Только огонь ада являлся огнём проклятья. Мечи воинов пылали огнём правосудия, и с ним демоны не могли совладать.

Воины Захариила прижали кончики мечей к каждой части миньона, пока плоть и кости не охватило пламя, превратив их в пепел, который тут же развеялся по ветру.

У Захариила появились ответы, которые он искал. Вопрос в другом — что с ними делать.

Глава 5

Ну, это не совсем правильное заявление. Обстановку она уже сменила. Первым делом.

После того, как она жадно съела то, что заказала, и почувствовала, что живот вот-вот лопнет, Аннабель приняла душ и стала ощущать себя чище, чем когда-либо за последние четыре года. Если бы только она могла почувствовать себя полностью очищенной, но нет. Аннабель ощущала под кожей, в крови слой грязи, от которого невозможно было избавиться.

К утру всё её тело просто ломило от боли, и Аннабель напрочь позабыла все свои беспокойства. Вскоре после этого она начала дрожать и потеть — начали сказываться годы ежедневного принятия наркотиков, и очевидно... побег оказался не самым мудрым решением. Да, Аннабель могла попросить у облака что-нибудь успокаивающее, но всеми фибрами души противилась этому. Она не желала поступать с собой так, как обращались с ней доктора.

На второй день её снова и снова рвало, до тех пор, пока желудок не опустел, за исключением, наверное, осколков стекла и ржавых гвоздей. И ещё, вероятно, стада испуганных буйволов.

На третий день вернулась дрожь и потение. Аннабель ослабела так, что едва могла поднять голову или даже открыть глаза.

В конце концов, сон прорвался сквозь возведённую Аннабель стену сопротивления, и она скользнула в страну сновидений, в которой её обнимали и целовали родители, говорили, как сильно они её любят, а старший брат — Брэкс — водил костяшками пальцев по её волосам. Боже, как же Аннабель скучала по нему. С момента её ареста, Брэкс проявлял к ней явное отвращение.

Когда-то давным-давно он запугивал всех парней, которые хотели пригласить Аннабель на свидание. Каждое утро, готовя ей завтрак, когда родители торопились на работу, Брэкс улыбался ей. По пути в школу он давал ей наставления об усердной учёбе и получении хороших оценок, которые могли обеспечить ей поступление в хороший колледж и прекрасное будущее.

Сейчас воплотить это в жизнь было невозможно. Мужчина, которым стал Брэкс, не верил воспоминанию Аннабель того рокового утра. Он не доверял ей, больше не обожал её и не желал своей сестрёнке лучшего.

Несмотря на чувство эйфории, которое она ощутила, оказавшись вне стен психушки, несмотря на желание жить собственной жизнью, счастливой и беззаботной, правда была неизбежна: единственное ожидаемое для неё будущее — бегство от закона.

Сон о брате и родителях отошёл на второй план, и его заменили демоны, с которыми несколько лет боролась Аннабель. Она видела пол, залитый кровью, который больше никто не видел. Её ноги утопали и скользили по багровым лужам, пока Аннабель звала на помощь, которую никогда не получит.

К счастью, и этот сон развеялся. Она лежала рядом с Захариилом, который холодными руками нежно откидывал волосы с её лица и бормотал что-то о людях, доставляющих неприятности. Он пытался покормить её сладкими, сочными кусочками фрукта, но Аннабель каким-то образом нашла в себе энергию ударить его, чтобы он и думать не мог об этой затее.