– Ты что, спятил? – шепотом спросила она, приноравливаясь к его шагам. Каждое движение отзывалось в нем болью, но будь он проклят, если позволит Бонни догадаться об этом. – Ты не можешь заниматься такой работой!

– Благодарю за участие, – ответил Элай, – твой муж знает, что ты здесь?

Бонни закусила губу и опустила голову, и Элай почувствовал мучительную нежность к ней, заметив шелковистые пряди волос, упавшие ей на шею. Ему так хотелось поцеловать ее!

– Элай…

Он старался скрыть свою радость.

– Да, миссис Хатчисон?

Бонни остановилась и, прищурив глаза, взглянула в вымазанное сажей лицо Элая. Десятки людей с любопытством смотрели на них.

– Строительства жилья для рабочих вполне достаточно, Элай. Возможны и другие уступки. Но ты не обязан приносить себя в жертву из-за того, что богат.

– Я и не приношу себя в жертву, Бонни, – возразил Элай, – мне не безразличны эти люди, и я хочу, чтобы они знали об этом.

– Взгляни на себя! Ты так измучен, что еле держишься на ногах. Боже, как ты перепачкан! Это что – забота? – Она вздохнула. – Я скажу тебе, что это такое, Элай Мак Катчен – это безумие!

Элай пошел по дороге: на них смотрели рабочие, и у него все болело.

– Мне кажется, что твое присутствие здесь неуместно.

– Я не дам и… Меня не волнует, уместно это, или нет! Кто-то должен просветить твою чугунную голову, прежде чем ты угробишь себя!

Он ухмыльнулся.

– Если вы беспокоитесь о моем здоровье, миссис Хатчисон…

– Не смей так называть меня!

– Это же твое новое имя, не так ли?

Ее прекрасные глаза округлились и сверкнули.

– Да! Да, грубиян!

Рабочие обогнали их, многие продолжали оглядываться.

Элай понизил голос.

– Ты не упомянула о муже в ту ночь, когда мы занимались любовью. Может, у тебя такая привычка: путаться с другими за спиной у Хатчисона, Бонни?

Она влепила ему пощечину, но тотчас отдернула запачканную сажей руку. Ее глаза стали почти черными, а щеки пунцовыми.

Элай шел не спеша и задумчиво улыбаясь. Он покачал головой, будто вспомнив о чем-то.

– Я, видно, старомоден. Мне не понравилось бы, если бы моя жена позволяла другим мужчинам купать себя.

Бонни хотела возразить, но потеряла голову от злости. Как она могла выкрутиться, не сказав ему о том, что все это ложь? А такое признание было бы для Элая целительным бальзамом.

Больше всего Элаю хотелось затащить Бонни в кусты и долго заниматься с ней любовью.

– Ты так же вопишь в постели с Веббом, как и со мной? – съязвил он.

– Воплю? – Бонни остановилась, чтобы не упасть.

– Да, – цинично повторил Элай, – вопишь?

– Я… нет!

– Но ты же вопила, когда была со мной. И говорила такое, что мне неловко и повторить.

Казалось, покраснеть больше было невозможно, но Бонни покраснела. Издав сдавленный крик, она подхватила юбки и побежала к магазину. За спиной у нее раздавался язвительный смех Элая.

Глава 12

– Не думаю, что Элай верит в эту выдумку, – сказала Бонни Веббу, как только он вошел в магазин.

– И тебе тоже доброе утро, – вымученно ответил он, и устало облокотился на прилавок.

Бонни посмотрела на свою руку, вымазанную о щеку Элая, и нахмурилась.