— Не ершись, тысяцкий! — повысил голос Боромир. — Жертвовать тобой не собираемся. Но ты спаси кого из Кучковцев. Младшего сына боярина Степана Ивановича, Еремея, и спаси. А после…

— Через Братство и митрополита предъявить Юрию это дите… Ереме три года? Правильно я помню? — Боромир кивнул в знак согласия. — Тогда можно брать малого Ерему в Братство и… Земля наша?

— Ты не отрок, ты умудренный старик, воспитанный византийцами, — сказал Боромир и как-то мучительно улыбнулся.

Что, раскусил? Хотели сыграть меня в темную, как будто я не должен был догадаться о интриге? Тогда меня тут несколько недооценивают. Хотя, не нужно, чтобыоценка совпадала с действительностью. Да и мне не стоит себя превозносить более нужного, только чтобы поддерживать нормальную самооценку.

— Геркул, ты знаешь меня давно, я знаю тебя. Мы многое сказали того, что не нужно было тебе слышать, коли ты еще не брат. Когда у тебе клятва? — опомнился Боромир.

Я-то думал, что он так разоткровенничался потому, что Геркул уже в курсе интриги. Так что из Боромира еще тот конспиратор. Или же уже все просчитано и Геркулбудет тем, кто мне поможет, а по мнению Боромира, так и все сделает, что нужно.

— Ты меня знаешь, так что не беспокойся, что я что расскажу о том, что услышал. А что с Ульяной? Правильно я понял, что это дочь того боярина? — говорил Геркул.

Его тон его был такой… словно ему пересказывают круто закрученный детектив, или сюжет приключенческого фильма, весь вид сотника кричал: «Ну! И что было дальше?»

— Иван Ростиславович может взять ее в жены, — сказал Боромир, а после улыбнулся. — А может и не в жены, но только взять. То уже иное дело.

Согласен, не с тем, как только что шутил младший воевода, а с тем, что при наличии наследника Степана Ивановича Кучки, пусть и столь малого годами, роль Ульяны Степановный сильно падает. Если она баба справная, то ею лишь позабавятся. Тут, кстати, и Устав братства не остановит. Ну а как слухи про красоту Ульяныпреувеличены, то и убить могут. Таковы реалии и рыцарские католические ордена поступали порой не лучше, если не хуже.

— Но это еще обсудить нужно, после. Я не могу уже сегодня уходить. У меня тут война, на моих землях. А какже война с Ростиславом Муромским? — перевел я разговор на иные темы.

— Войне быть! Там еще и мордва идет, половцы, так что иноплеменных много. Воевода уже написал Ростиславу и его сыну Глебу Ростиславовичу. Просит не воевать, не вести на Русь чужих, а поговорить, — говорил Боромир.

— Если русские князья Ростислав и Глеб не послушают воеводу, то они становятся вне правды, тогда и Братство может воевать их и участвовать в дележе добычи, — сказал я, догадавшись в чем суть этой интриги.

Получается, у нас сегодня такая вот игра шарад над трупами погибших со-ратников-братьев. Даже не помянули павших, а уже решаем стратегические задачи.

— Ты, Владислав Богоярович, старайся реже приезжать к воеводе нашему. А то неровен час он тебя в свои советники выберет, — усмехнулся Боромир, но эта улыбка была еще более натянутой и тревожной, чем все ранее.

«Придет время, так и будет… или того больше», — подумал я, а в ответ только улыбнулся.

А вообще, мне нравится, как начал вести дела Иван Ростиславович. Братство в обоих случаях: и со Степаном Кучкой и с Ростиславом Муромским находится пусть и на передовой, но выступает несколько сторонней силой с возможностью получить прибыль от обоих дел.