Признаюсь, несколько недооценил я Степана Ивановича Кучку. Думал, что тот действует слишком грубо, прямолинейно. Обоз вот перехватил и намекает, что иные обозы, которые приходят в наше Братство, а их число только росло, также станет перехватывать. С одной стороны он показывает свою силу и возможности. С иной же стороны, делает очень привлекательное предложение. Дело ведь не только в том, что Ульяна, судя по слухам очень хороша собой с ярко выраженными вторичными половыми признаками. Иван Ростиславович чай не мальчик, чтобы вестись на смазливую мордашку, пусть и смолодой, наливной грудью, белоснежными бедрами молодой, с густыми волосами, девы… Хм. Не уверен я в стойкости воеводы в таком деле. Так что и подобное может сыграть свою роль.

Но Ульяна — это еще и приданное. Владения Кучки трудно определимы, так как находятся несколько в стороне от Ростова и Суздаля, пусть и на торговых путях. В любом случае — это огромные территории, кабы не размером во все суздальское княжение.

Да, большая часть этих земель — лес, который так же очень даже нужный ресурс. Да, еще не закончилась ассимиляция мокшей и иных местных племен. Но… У Москвы, которая пока Кучково, есть участок земли, такой, что ничем не уступает той, что имеется у Суздаля и Ростова, богатая и хорошо родящая. Это верст пятьдесят в длину и десять в ширину, но и такие просторы под сельское хозяйство способны, при грамотном устройстве, прокормить много населения, в два раза большее, чем имеется сейчас в регионе, если и не в три.

Прибавим сюда очень выгодное географическое расположение места, перекресток торговых путей, и получится, что будущая Москва — очень лакомый кусочек древнерусского пирога, заполучить часть которого может быть очень соблазнительно для Ивана Ростиславовича.

— Воевода не польстился? — спросил я, после некоторых раздумий.

— Нет… Ты сам знаешь ответ, — сказал Боромир.

Да, знаю, что интрига заработала и к Юрию Владимировичу уже должен был отправиться его же вестовой, чтобы сообщить о грамоте Кучке, по которой боярин пошел на сговор с Ростиславом Муромским и хочет смерти Юрия Ростовского. Знаю, но все равно несколько сомневаюсь, что князь-воевода не рассматривал для себя иные варианты, которые вели бы к участию в заговоре против князя Ростово-Суздальского. Или клятва, данная Иваном Ростиславовичем столь нерушима? И такое может быть, вопреки рациональному и логичному.

— Что ты хочешь предложить мне, младший воевода-брат? — спросил я, поняв, что Боромир хитро, как бы невзначай, склоняет меня к какому-то решению.

— Я? — деланно удивился бывший старший сотник дружины Ивана Ростиславовича.

— Брат-младший воевода! Не томи и не играй в игры, говори, как есть, — усмехнулся я, окончательно уверившись, что Боромиру есть, что мне предложить.

— Нужно ехать до Кучки и просить его отдать обоз, да и начать с нами дружбу вести. Только не супротив князя Ростовского, а так… торговать. У нас уже есть что продать боярину, а у него купить. Княжеские амбары полные всяко разным, что не столь нужно нынче. Куда нам, к примеру, пять обрезов шелка, или парча? Ну не жен же своих в них одевать! Столько серебра можно выгадать… На пять десятков коней с упряжью, добрых коней, — говорил Боромир. — А еще ты свои вопросы порешаешь с купчиной Ароном, на то воевода даст свое добро.

Из всего того, о чем продолжал говорить младший воевода, я понял, что от меня хочет Иван Ростиславович. Я просто должен быть рядом с Кучкой, когда на него обрушится князь Юрий. Зачем?

— Приманкой меня сделать желаете? — решительно спрашивал я. — Коли меня убьет Кучка, так руки у Братства развяжутся: можно князю Юрию помочь убить всех Кучковцев и просить у Ростовского князя во владения еще и Кучково с иными землями.