– Кому «нам»?

– Мне, Коттон.

Эти слова прозвучали справа от Малоуна. Новый голос. Женский. Знакомый.

Надо было догадаться сразу.

Отпустив русского, Малоун обернулся.

В десяти шагах от него стояла Стефани Нелл.

– Ах ты, жалкий долбаный…

– Не говори то, о чем можешь пожалеть.

Судя по всему, это помещение служило местом встреч. Один стул занимал Виктор, но были еще три пустых стула, а также столики с лампами. Окна выходили на площадку перед домом, на которой стояла «Тойота».

– Ты меня пытал!

Томас пожал плечами:

– Ты бы предпочла, чтобы это делал кто-то другой? Я, по крайней мере, позаботился о том, чтобы ощущения были терпимыми.

Кассиопея выстрелила в основание обтянутого гобеленом стула, целясь между ног Виктора.

– Ты это так называешь? Терпимыми?

На лице Виктора не дернулся ни один мускул. Его совиные глаза оставались равнодушными.

– Ну что, выплеснула злость из своей системы?

Последний раз Кассиопея видела этого человека год назад. Тогда он был на службе у диктатора одного среднеазиатского государства. Похоже, с тех пор Виктор Томас нашел себе нового хозяина.

– На кого ты работаешь?

Томас встал:

– На первого заместителя председателя Госсовета Китая Карла Тана.

Новая волна ярости захлестнула Кассиопею.

– Назови мне хотя бы одну причину, которая не позволит мне пристрелить тебя прямо сейчас, как бешеную собаку.

– Как, например, тебе нравится то, что мне известно, где держат сына Льва Соколова?

– Вы говорили с председателем обо мне?

Пау кивнул:

– Неоднократно. Мы говорили также и о нашей стране.

– Но почему председатель Госсовета обсуждал с вами все эти вопросы?

– В свое время мы с ним разделили вместе многое. Он вовсе не тот немощный выживший из ума старик, каким его все считают.

Линю было известно, что в настоящее время большинство членов Центрального комитета уже не прислушивалось к мнению председателя Госсовета. Возрастом уже за восемьдесят, больной, он оставался на посту просто потому, что до сих пор не появился никто, обладающий достаточной поддержкой, для того чтобы взять власть.

Пау был прав.

В Коммунистической партии Китая произошел раскол. Подобный тому, что был в 1976 году, когда Мао Цзэдун лежал при смерти, и его жена вместе с еще тремя лидерами образовала печально знаменитую «Банду четырех». Тогдашний председатель Госсовета и Дэн Сяопин объединились и выступили против «Четырех», что в конечном счете позволило им одержать победу и в другом идеологическом сражении, легизма и конфуцианства, – этот конфликт был разрешен вдали от глаз широкой общественности, внутри партийной верхушки. И так же точно должно было разрешиться нынешнее противостояние.

– Над чем работает председатель Госсовета?

– Старается определить, что лучше для Китая.

Это ровным счетом ничего не говорило.

– Товарищ министр, возможно, вы полагаете, что пользуетесь широкой политической поддержкой, и, быть может, это действительно так. Однако эта поддержка испарится в одно мгновение, если власть захватит «Ба». Братство всегда стояло на позициях легизма. Вся его деятельность была направлена на установление единоличного господства при полном подавлении инакомыслия. Вас оно не потерпит.

– С какой стати мне опасаться шайки скопцов?

Пау указал на раскрытую дверь в противоположном конце внутреннего дворика, ведущую в зал с коллекцией.

– У меня там хранится множество великих древних рукописей.