Вряд ли кто-нибудь из присутствующих, подумал Джон, догадывался, что все более частые появления председателя комитета в блоках новостей различных телекомпаний являлись прямым следствием неформальных визитов и телефонных звонков заместителя директора Аллена, предшествовавших появлениям сенатора на телеэкране. Такие частные «беседы» вооружали председателя стреляющими, как из винтовки, фактами и эффектно поданными прогнозами, полученными от его хорошего друга Аллена. У Мигеля Зелла было два аналитика, которые по поручению Аллена были заняты исключительно подбором таких фактов и составлением прогнозов.

На утренних официальных слушаниях на возвышении сидели четыре сенатора: председательствующий, затем справа от него, через пустующий стул, сенаторы Оливер Обет и Кен Хандельман. Слева от председательствующего расположился, опять-таки через пустующий стул, сенатор Ральф Бауман. Остальные стулья от Баумана до конца помоста пустовали. Когда давал показания директор ЦРУ, пустых стульев не было. Когда давал показания заместитель директора ЦРУ, пустовала примерно половина стульев представителей комитета. Для показаний третьеразрядного заместителя директора по оперативным делам Аллена пришло ровно столько сенаторов, чтобы слушания состоялись.

Председательствующий поглядел на пустующий стул справа. Обычно главный критик комитета по делам разведки при конгрессе сенатор Чарльз Фаерстоун сидел здесь. Как всегда в таких случаях, служащие комитета убрали табличку с фамилией Фаерстоуна, чтобы не позволить журналистам сфотографировать пустующий стул с фамилией сенатора на табличке.

«Фаерстоун, – подумал Джон, – это анонимное письмо предназначалось тебе».

– У председателя нет вопросов. Сенатор Обет?

– Благодарю вас, господин председатель. – Обет был единственным сенатором с бородой. Он читал по бумажке, лежащей перед ним. – Благодарю вас за данные показания, мистер Аллен. Я буду вам признателен, если вы назовете нам наиболее опасного врага, угрожающего сегодня Америке.

– Невежество, – сказал Аллен.

– Я принимаю ваш ответ, – сказал Обет, – но требование бюджетных ассигнований для ЦРУ на борьбу с невежеством представляется мне сомнительным делом. Вы просите нас потратить целый самолет, загруженный долларами, на то, чтобы сохранить мощь ЦРУ. Для чего? Против кого? В терминах стратегической угрозы будьте, пожалуйста, конкретней.

– Если не разглашать секретные материалы… на сегодняшний день существует двадцать пять государств с программами различной сложности, направленными на создание ядерного, биологического или химического оружия. Максимальная опасность могла бы исходить из этих политических регионов.

Эмма Норс нацарапала что-то на желтом листке блокнота и передала его помощнику Обета, который сразу положил его перед своим боссом.

Секунду спустя Обет сказал:

– Я полагаю, что, даже если это так, мы можем исключить Англию как источник угрозы из числа этих двадцати пяти политических регионов, на которые вы намекаете.

Он пожал плечами, улыбнулся публике и заставил своего пресс-секретаря остолбенеть, сымпровизировав:

– В конце концов счет в войнах у нас с ними два-ноль.

– Я не верю, что мы когда-либо сможем игнорировать возможную угрозу со стороны этого государства, – ответил Аллен.

– О… – сказал Обет.

Поймал сам себя.

– У меня больше нет вопросов, – сказал Обет.

Помощник что-то прошептал Эмме.

Председательствующий провозгласил:

– Сенатор Хандельман.

– Благодарю вас, – откликнулся Хандельман. – Мистер Аллен, не произошло ли каких-нибудь… событий, имеющих отношение к национальной безопасности, точнее, к тому, что находится в ведении управления, скажем, за последние две недели, о чем в комитет не была представлена сводка?

«Имеет в виду Фрэнка? – подумал Джон.