«Тогда, может быть, ты скажешь, что я должен делать?»

Это тоже было бы нарушением.

«Тогда к чему этот разговор? Оставь меня в покое, иди занимайся всем остальным светом».

Я хочу попросить тебя не терять надежды. Я обнаружило, что у тебя есть шанс оказать на мир такое же сильное воздействие, как и Цитра Терранова. Либо в качестве серпа Люцифера, либо как твоя предыдущая ипостась.

«Да ну? И каков же он, этот шанс?»

Тридцать девять процентов.

«А как насчет оставшихся шестидесяти одного?»

Мои вычисления показывают, что у тебя шестьдесят один процент вероятности умереть в ближайшем будущем, не оставив значительного следа.

«Почему-то меня это не утешает».

А следовало бы. Тридцать девять процентов вероятности изменить мир, — это гораздо выше, чем может надеяться большинство людей.

Роуэн вел счет на стене своей комнаты. Это не был счет дням, это был счет смертям. Каждый раз, проводя спарринг с Годдардом, он выигрывал, и каждый раз Годдард в припадке ярости убивал соперника. Ситуация стала напоминать анекдот с бородой. «И как вы собираетесь сделать это сегодня, Ваша честь? — говорил Роуэн. Этот титул в его устах звучал ругательством. — Неужели не придумаете чего-нибудь пооригинальнее на этот раз?»

Счет достиг четырнадцати. Нож, пуля, грубая сила — Годдард использовал все мыслимые методы убийства. Все, кроме яда, — этот способ он презирал. Он скрутил болевые наниты Роуэна до нуля, чтобы тот чувствовал боль во всей ее глубине и мощи. Впрочем, Годдард зачастую впадал в такое бешенство при поражении, что полностью терял контроль над собой и убивал Роуэна быстро, так что тот долго не мучился. Юноша, сцепив зубы, считал до десяти и всегда умирал, не дойдя до конца.

Грозовое Облако разговаривало с ним перед его четырнадцатым оживлением в нелегальном медицинском центре, который, по-видимому, все-таки не совсем избавился от контроля всемирного разума. Роуэн знал: это был не сон — сновидения такими ясными и напряженными не бывают. Он нагрубил Облаку, в чем теперь раскаивался, но сожалениями делу не поможешь. Ничего, оно поймет. Грозовое Облако — это олицетворение понимания и сочувствия.

Самое великое откровение, посетившее его во время короткой беседы с руководителем человечества, состояло не в том, что Роуэн может изменить мир, а в том, что он пока еще этого не совершил. Да, он убил нескольких падших серпов, но это не изменило ничего. Учитель Фарадей был прав: нельзя остановить прилив, попросту плюя в море. Невозможно очистить поле от сорняков, когда они уже разбросали свои семена. Может быть, найдя тайник серпов-основателей, Фарадей сможет принести в мир перемену, к которой не привело устранение плохих серпов?

Когда Роуэн открыл глаза после своего четырнадцатого воскрешения, у его постели сидела серп Рэнд. Все предыдущие разы его никто не встречал. Через некоторое время после пробуждения приходила медсестра, с притворной вежливостью проверяла жизненные показатели и звонила охранникам, чтобы те забрали пациента. Но не на этот раз.

— Ты что тут делаешь? — спросил Роуэн. — Неужто у меня день рождения? — И тут же сообразил, что это, пожалуй, вполне возможно. Со всеми своими смертями и оживлениями он потерял счет времени и понятия не имел, какой сегодня день календаря.

— И как ты выдерживаешь?! — взорвалась Рэнд. — Ты раз за разом возвращаешься, готовый к следующему бою, и это просто отвратительно! — Она встала. — Ты уже давно должен бы быть раздавлен! Но ты не раздавлен, и это бесит меня больше всего!

— Всегда рад доставить тебе неудовольствие.

— Дай ему выиграть! — потребовала Рэнд.