— Не поедем! Поглядим — и домой.

Ксения вошла в один из передних вагонов.

— Села! — вздохнул Федька.

— И зачем бежали, как угорелые! — ворчит Карпуха. — И вообще, она, может, в больницу!

Паровоз прогудел. Грохнули буфера.

— Прыгай! — неожиданно скомандовал Федька. Ухватившись за поручень заднего вагона, он подтолкнул к ступенькам брата.

Оказавшись в тамбуре, оба мальчика смущенно улыбнулись.

— Ну и будет нам от мамки! — обреченно сказал Карпуха.

Поезд подошел к платформе Балтийского вокзала. Густым потоком хлынули пассажиры. Вышли из вагона и мальчишки.

— Питер! — озабоченно произнес Карпуха.

— Ну и что? — храбрится Федька.

— Заблудимся!

— Пугливый больно!

— А куда идти?

— Куда она, туда и мы, — неуверенно отвечает Федька.

— А куда она?

— Не приставай!.. Прозеваем!.. Вон она!

На площади у Балтийского вокзала множество тележек. Владельцы их снуют между проезжими, галдят:

— Давай подвезу!

— Картошкой заплатишь?

— Дешево возьму!

В стороне, у Обводного канала, стоят две-три извозчичьи пролетки. К ним и направилась Ксения. Навстречу — беспризорник с шапкой в руке. Поет, чтобы разжалобить:

Ксения быстро садится в пролетку. Извозчик отгоняет кнутом беспризорника. Лошадь трогается.

Стоят поодаль братья, переглядываются, не знают, что им делать.

— Все! — грустно говорит Карпуха.

— Все! — подтверждает Федька. — За лошадью не угонишься.

— И дураки же мы с тобой! — вздыхает Карпуха.

А беспризорник орет на всю площадь:

Братья подошли к нему. Он захлопнул рот, напялил шапку.

— Чего зенки пялите?

— Слушаем! — ответил Карпуха.

— Нравится?

— Нравится! — сказал Федька.

— Жалостно, — уточнил Карпуха.

— Кому жалостно, а кому и нет! — возразил беспризорник. — Вон та, что на извозчике поехала… Ее, хоть разорвись, не прошибешь!

— А куда она поехала? — спросил Федька.

— На Елагин остров приказала.

Снова повалил народ. Беспризорник сдернул шапку, ринулся в гущу и опять заорал про свою судьбу.

Сидят братья в зале ожидания. Карпуха посмотрел на матроса, с хрустом грызшего сухарь.

— Поесть бы!

— Долго еще до еды! — отозвался Федька. — Сначала с мамкой разговор будет…

— Ну и что?.. Зато потом накормит!

По залу пробежал железнодорожник, распахнул дверь в какую-то комнату, крикнул:

— Сергеев! Рамбов вызывает!

— Рамбов начальник, наверно, — сказал Карпуха.

— Рамбов — это Ораниенбаум, — пояснил Федька. — Это там, где Крутогоров живет.

— А как же город и вызывает?

— Ну, к телефону, понял? Кто-нибудь позвонил из Рамбова.

Карпуха задумался.

— Слушай, Федька!.. А ведь батя звонил Крутогорову, когда утопленник выплыл.

— Ну и что?

— А почему нам не позвонить?

— Про что?

— Про остров, про Елкин!

Федька надвинул Карпухе кепку на глаза, будто тот сказал чепуху. Но пока Карпуха поправлял кепку, Федька одумался, небрежно сказал:

— Можно попробовать…

Комната начальника вокзала помещалась в левом крыле здания.