— Что? Что он сказал?

— То и сказал! Пообещал десять суток!

Позабыв о кудрявом начальнике, мальчишки вышли из кабинета и миновали приемную с секретаршей, которая удивленно встряхнула стриженной головой.

— В Ораниенбауме приказал сойти, — рассказывал Федька. — Он нас с машиной ждать будет.

— И сразу на десять суток? А мамка?

— Это ж так! Постращал просто! — успокоил Федька брата. — Ничего он нам не сделает!.. Вот про остров — он прав! Название-то мы забыли! Курицы, говорит, беспамятные!

— Так и обозвал? — обрадовался Карпуха.

— Та-ак!.. А чего ты развеселился?

— Значит, ему нужно было знать, куда она поехала! Значит, она контра! Гидра!

Медленно тащится пригородный поезд. Ксения сидят у окна, беспокойно барабанит пальцами по стеклу. Приоткрылась дверь.

Проводник объявил:

— Следующая — Ораниенбаум.

Душно в вагоне. Ксения встала и опустила раму. Ворвался прохладный ветер. Вместе с ним влетели детские голоса:

Федька и Карпуха сидели на подножке и во все горло орали песню беспризорника.

Ксения выглянула в окно, увидела соседских мальчишек, нахмурилась.

— Федька! — Карпуха кричал потому, что в ушах свистел встречный ветер и грохотали колеса. — Я вот все думаю… Город — не озеро, а почему же там остров? И если остров, то как она на извозчике туда может попасть?

— Мосты! Понимаешь? — прокричал в ответ Федька. — Мосты!

Ксения отшатнулась от окна.

— Мосты? Через озеро? — не поверил Карпуха.

— Может, через реку!.. У бати спросим, он Питер знает.

Не слышали мальчишки, как сзади открылась дверь. Нога в высоком зашнурованном сапожке ударила Карпуху в спину и сбросила с поезда. Федька успел оглянуться, но, получив удар в голову, тоже сорвался с подножки.

А поезд уже тормозил, подходя к Ораниенбауму.

Крутогоров вышел из машины и поднялся на платформу. Но напрасно смотрел он на пассажиров. Мальчишек не было. Поезд отправился дальше, а они так и не появились.

Крутогоров вернулся к машине.

— Нету? — удивился шофер.

— Либо проспали, — задумчиво ответил Крутогоров, — либо… Не прощу себе! Надо было провожатого из Петрограда запросить.

— Дядя Вася!

— Василий Васильевич!

Федька и Карпуха в изодранных штанах и рубахах, в синяках и ссадинах бежали по шпалам к станции.

Алтуфьев и два других чекиста идут по песчаному берегу Елагина острова. Все трое смотрят вниз, на песок, на цепочку следов. Здесь, у самой воды, недавно прошла женщина.

Следы привели к валуну.

Женщина села на этот камень, разулась и босиком вошла в воду.

— Купаться пошла! — пошутил один из чекистов.

Алтуфьев не ответил. Он стоял на берегу и смотрел на камни, там и тут торчавшие из воды, на мелких рыбешек, резвившихся на мелководье, на ржавый бакен, принесенный откуда-то волнами и севший на мель.

— Придется и нам окунуться, — сказал Алтуфьев и, не снимая ботинок, шагнул в воду.

Двое других подтянули брюки.

— Надо будет — позову! — остановил их Алтуфьев и побрел к бакену.

Около бакена неглубоко. Вода не дошла до колен. Алтуфьев похлопал по железному боку, подергал бакен. Он крепко сидел в песке. В днище виднелась дырка. Видно, не один год пролежал бакен на этом месте. Матрос пошарил внутри, испуганно выдернул руку и брезгливо стряхнул в воду присосавшуюся к пальцу миногу.