Спрятавшись от дождя в один из цехов, мальчишки играют в городки. Тут просторно. Почти все оборудование демонтировано и вывезено. На полу начерчены два квадрата. В обоих по пирамиде из самодельных рюх. Сенька размахивается битой и выбивает сразу чуть ли не всю пирамиду. Одобрительно шумят ребята.

Выбитые рюхи, как шрапнель, ударились в стену. Посыпалась отколотая штукатурка.

— Так бы вот по тем, с того берега рубануть! — говорит кто-то.

— По ним рубанешь! — отзывается другой мальчишка. — Они всем отрядом таких шишек-банок наставят — не расчухаешься!

— Нас-то больше!

— А толку?.. Мы — как рюхи! Тронь — и рассыпались!

— Слабаки! — с усмешкой произносит Сенька и берет вторую биту. — Я бы… — Он замахнулся.

— Подожди! — кричит ему Колька Клюев.

Он тащит большой деревянный щит и ставит к стене. Подняв лепешку отвалившейся известки, Колька говорит:

— Жалко же!

— Ладно! Отойди! — торопит его Сенька и прицеливается.

На этот раз он промахнулся. Бита отскочила от пола и ударилась в щит.

— Руку сбил! — недовольно ворчит Сенька.

— Я бы!.. — передразнивает его один из мальчишек.

Откуда-то издали долетает ритмичное постукиванье медных тарелок. Ребята переглянулись и, побросав биты, ринулись к выходу.

Дождь уже прошел. Солнце выглянуло из-за тучи и заискрилось на медных тарелках, которыми Валька Губарев усердно отбивает такт. Подрагивают мясистые щеки.

От задних заводских ворот, примыкающих к реке, идет отряд. Борька Граббэ — справа от колонны, Антик Дымбаев — слева.

Оторопело смотрят на них выбежавшие из цеха мальчишки.

— Бей их! — неуверенно крикнул кто-то, и толпа ребят побежала навстречу отряду.

— Стой! Ать-два! — спокойно командует Борька.

Валька Губарев последний раз громыхнул тарелками, и отряд замер.

Мальчишки с левого берега тоже остановились.

— Мы не драться пришли, — сказал в наступившей тишине Антик Дымбаев. — И делить нам нечего. Все давно разделено.

— Это наш берег! — крикнул кто-то из толпы мальчишек.

— А чей завод? — спросил Антик и выразительно взглянул на главные ворота, над которыми висела чугунная вывеска.

Отсюда она читалась справа налево. Но мальчишкам не нужно было читать ее. Они и так знали: «Завод Дымбаева» значилось на ней.

— А кто тут работал? — вопросом на вопрос ответил Колька Клюев.

— Правильно! — согласился Антик. — Твой отец работал и брат. — Он кивнул на других мальчишек. — Твой отец тоже… И твой… И твой… Только они работали в цехах! Потому я и говорю: делить нам нечего! Оставайтесь в своих цехах, а мы займем только один этот дом. В нем мой папа работал!.. Мы приведем контору в порядок. Папа вернется — все на месте, как прежде!

На отлете особняком стоит двухэтажный небольшой домик заводоуправления.

— Вам же лучше! — продолжал Антик. — Вернется папа и прикажет дать гудок. Сенькин отец откроет ворота — пожалуйста, на работу!

Как оглушенные, стоят мальчишки, не зная, что ответить на спокойные, уверенные слова сына заводчика.

Валька Губарев победно ударил в медные тарелки и важно произнес, подражая кому-то:

— Нэп, граждане! Нэп!

Ранним утром к маленькому подслеповатому домику, обитому досками с иностранными клеймами, подошел вихрастый комсомолец Василий, старший брат Кольки Клюева.