Пока Вера застегивает их, прижимаю к животу руки и выдыхаю.

Всю неделю дождь лил, как из ведра, а сегодня на город обрушилось бабье лето. К счастью, мы с Марком это предвидели, и покончив с платьем, решаю обойтись без накидки.

— Марго, — хнычет он. — Ну, пора!

Взяв со стола букет, смотрю на свое отражение, чувствуя, как нарастает во мне волнение. Я не имею никакого понятия о том, что творится за дверью. Не знаю, сколько пришло народу, не знаю, кто именно пришел, не знаю, все ли там идет по плану.

— Две минуты, — шикает Марк, выскальзываю за дверь.

Готовить все это было гораздо проще, чем в этом участвовать, потому что все мои эмоции, как на ладони. Они лезут из меня, и я не в состоянии их сдержать. Я чувствую себя голой, и букет в пастельной цветовой гамме подрагивает в моих руках.

В конце концов, я выхожу замуж в первый раз, поэтому прощаю себе эту позорную дрожь, но, когда глаза стоящего за дверью отца увлажняются, мое собственное горло тоже стягивает предательский ком.

— Восхитительна, — он театрально взмахивает рукой.

Достав из внутреннего кармана голубого пиджака платок, подносит его к глазам.

Разведя в стороны руки, позволяю изучить свой скромный выбор. Платье и прическу. Мои волосы распущены и уложены в идеальный естественный беспорядок, на который ушло почти два часа. Никакой фаты у меня нет. Из украшений только маленькие серьги в такт бриллианту, украшающему безымянный палец.

Его подбородок трогательно подрагивает, когда осматривает меня с головы до ног.

— Прекрати, — бормочу, утирая костяшкой пальца собственную крошечную слезу. — Ты его видел?

— Поприветствовал, да, — прячет платок в карман и предлагает мне локоть.

В коридоре технической части исторической усадьбы-музея тихо, но я слышу отдаленное эхо произносимой в микрофон речи. С директором этой усадьбы у отца давние дружеские отношения, он даже подарил музею свою работу — летний вид на дом и озеро. Картина выставлена в одном из залов.

— Какое у него настроение? — спрашиваю все с тем же проклятым волнением.

Тихо улыбаясь, он отвечает:

— По-моему, он очень собран.

— Понятно… — сжимаю его локоть.

До этой минуты я считала, что мое присутствие сможет расслабить Глеба, если его что-то напрягает, а теперь мне кажется, что это его присутствие необходимо мне, чтобы расслабиться.

— Позволь заметить?

— Валяй, — бормочу.

— Прекрасный выбор, — сообщает любезно.

— Спасибо… — шепчу, впиваясь глазами в открывшуюся в конце коридора дверь.

— Выходим! — командует Марк, активно жестикулирую.

За дверью нас ждет яркий дневной свет и аномально теплый солнечный осенний день. Насыщенный осенью ветерок шевелит желтые листья под ногами, но маленькие каблуки моих туфель не позволяют нанизать на них целую коллекцию этих листьев. Пока огибаем заднюю пристройку, двигаясь на звуки саксофона, у нас под ногами настоящий желтый “ковер”.

— Ждем, — Марк выглядывает из-за угла, давая знак остановиться. — Наш выход, — уступает нам дорогу.

Мое сердце снова разгоняется, и я крепче сжимаю свой букет.

Я вижу два ряда выставленных на газоне стульев и десятки голов. Там нет ни одного свободного места, и все эти головы поворачиваются к нам, но мои глаза цепляются за высокую фигуру под свадебной аркой в конце прохода между гостями.

Музыка нарастает по мере нашего приближения.

Расправив плечи, чувствую, как потеют ладони.

Что со мной?!

На фоне озера и парка вся эта композиция выглядит невероятной. Все здесь выполнено безупречно, но я с паникой думаю о том, нравится ли это ему. Сжимая локоть отца, я улыбаюсь, реагируя на щелчки затворов фотоаппаратов.