|
И больше палить не стали. Я за насыпь откатился и автомат вперед себя выставил. Дышу тяжко, тело — тысяча синяков, но жив. В гравий ребра вжимаю. Рюкзак рядом валяется, еще в полете он меня покинул… А Плешь, сволочь, к самому электровозу подскочил и в будку машиниста запрыгнул. Вижу, опять наводит на меня свою зверушку с пятачком. Р-р-р! Мой несчастный рюкзак дергается, какая-то железная мелочишка жалобно звякает внутри. Ну, держи ответный гостинец. Я даю очередь на четыре патрона. Ох, ё! Говорила бабушка дедушке: не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь… Сначала я вижу, как длинный лоскут камуфляжной ткани отрывается от плеча моего собеседника. Затем будка машиниста разлетается в мелкую ржавь: изрядный кусок одряхлевшей стены отваливается и падает на рельсы с этой стороны, еще один кусок, первого раза в три поболе, грохается с той стороны, крыша со скрежетом перекособочивается и выпадает вслед за вторым куском. Теперь на месте будки — сквозняк, заполненный рыжей пылью. Плешь кашляет, давится всей этой летучей дрянью. Наконец, слышу его вопли: — Дембель, мать твою, дубина, не стреляй! — Ты сам, сука, не стреляй! Какого буя ты рюкзак мне продырявил! Ну, я молодец! Чудо логики и самообладания. То, что он меня угробить пытался, это ничего, это ерунда, мелочевка. А вот рюкзак мне, видите ли, до слез жалко, обида душу гложет и может мозг разъесть. — Да ты чё, брат сталкер, ты всё под молодого косишь? Проверял я, распространяется твоя защита на рюкзак, или только ты сам, радиоактивное мясо, защищен. — Какая защита, Плешь? Или как тебя там на самом деле, Клещ, что ли? Возится в руинах будки, не отвечает. — Чего возишься там, затеял разговор, так отвечай! — Да разговорка порвалась, зашиваю. А ты и впрямь молодой. Отмычка, дерьмо мелкое, щенок, а везучий до драть твою мать. Приняла тебя Зона, сучонок… А потом какое-то еще бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу, бу. Рыжая пыль понемногу утихомирилась, легла. И вижу я с большой тоской, отчего не удалось мне пришибить хитреца. На нем, ребята, сверхлегкая экзоброня. Секите! Да он же и сам вякнул разок, мол, какой-то покойный Лодочник ему экзоброню чем-то там «заморачивал». И жирной он сегодня такой, потому что «экза» под камуфлом. Я бы раньше, может, сообразил, только мне, сельскому дурачку на съезде монстров, как-то невдомек, для чего товарищей своих пристально разглядывать, да еще в каком-то дерьме подозревать… А сейчас он особый шлем напялил, и я живо два к трем прибавил, пятёру из итога вынул. Хреново, ребята. До чего же хреново! Я могу хоть все три магазина на него извести, ему в экзоброне — всё по хрену мороз. Он для меня неуязвимый. А у меня даже обычного бронежилета нет. На всё денег не напасешься, а я парень небогатый, если кто не знает. Про экзоброню я узнал задолго до Ордена. Только она мне, как простому младшему сержанту на простой заставе, не полагалась. Ни разу не носил. Да и видел-то я ее всего лишь единожды, когда к нам заезжали мооновцы — парни из мобильного отряда особого назначения. Экзоброня защищает от многих вещей. Мой калибр ее не прошибает, даже если лупить в упор. Электроудар она держит будьте-нате, радиоактивное заражение уменьшает, от химических ожогов предохраняет, ну и, понятно, от всякой фигни вроде ножа, кулака и катета спасает на все сто. |
