|
Долбанет — мало не покажется… Глянь-ка, справа от тебя сиденье должно быть, а под ним стоит ящик, покрытый брезентом. Есть? Брезент в руках расползся. А вот и ящик — с коробками какими-то, свертками. — Глянь-ка, Клещ, этот? — приподнимаю ящик. Тяжелый, зараза. — Он самый. Держи так, я его тебе освобожу. Клещ лег на живот и принялся вытаскивать наружу свое барахлишко. — Всё! — кричит. — Можешь опускать ящик! Опустил. Взмок как мышь! — А теперь, — говорит Клещ, — очень внимательно. Не туда, куда надо, пальцем ткнешь, и мы с тобой на воздух взлетим. Понял? — Чай, не дурак. Жить хочу. — Вот и хорошо. Помнишь, в сети шухер был, когда Радар распистонили и весь клан «Монолит» положили? — Ну, вроде. — Так вот, они тут второй Радар монтировали. Только ослабели что-то. Ими же Хозяева Зоны управляют, «монолитовцами». А Хозяевам Зоны самим досталось, когда по Радару вдарили. Не те уже силенки. Короче, некому теперь второй Радар отстраивать, перещелкали «монолитовцев» как клопов. Как и моих придурков. — Клещ вздохнул. — В общем, часть аппаратуры работает. Работает в десятую долю проектной мощности. И вспышки иногда бывают, это тебе проф объяснил. Вот и весь «радарный синдром». — Это я понял, Клещ. Но только давай я сначала наружу вылезу, а потом мы с тобой за жизнь потрындим. — Нетерпеливый ты, салажонок. У тебя за спиной должен быть щиток. Ну, распределительный щит. — Вижу. — Ничего не трогай. Я тебе сначала объясню, куда жать, а потом уже жми. Осторожненько, парень, осторожненько. Не спеши. Там есть кнопка, жми на нее. Короче, жму. …Все остались живы. Гудение смолкло. Лампочки погасли. Запах даже как-то изменился — раньше пахло изоляцией, а потом запахло озоном. — Спасибо тебе, Черный Сталкер, — бормочет Клещ. Подает мне руку, мол, цепляйся да вылезай. С кряхтеньем тянусь наверх. Молчу. Иногда лучше молчать, а то еще скажешь что-нибудь. Клещ, не торопясь, распаковывает свертки из коробки, расставляет добытые оттуда предметы по полу и что-то бормочет себе под нос. Он закончил свою работу, полюбовался ею, подправил пару косо поставленных предметов ногой. Отойдя на пару шагов, он принял позу художника, любующегося только что завершенным полотном. И сказал: — В общем, сынок, поздно я понял, но понял твердо, на все сто понял: ничего нет в Зоне, кроме хабара. Хабар дает силу, власть, богатство. Иначе говоря, парень, он дает свободу. Больше сюда ходить незачем. Пришел, добыл, продал — и живи, в ус не дуй. Больше ничего. А потом рукой вновь показывает мне на свои эти штуки, добытые из мехводовской преисподней — полюбуйся. Ну и задает вопрос: — Ты хоть понимаешь, что перед тобой? Такого ты больше никогда и нигде не увидишь. Пареньку вроде тебя раз в жизни выпадает случай увидеть такое… Ну, брат сталкер, мать твою во все дыхательные и пихательные, назови мне их. Можешь? Смотрю. О! Он был прав. Такого я никогда не видел и, надо думать, вряд ли увижу. На секунду у меня перехватило дыхание. Передо мной лежали вещи абсолютно чужие — как с другой планеты! — опасные, но… странно красивые. |
