|
Химера встает, как дикая кошка, на задние лапы и странно перебирает в воздухе передними. Нож разрезает воздух. Мимо… …Медлит. Почему она медлит? Почему она медлит и никак не прикончит меня?.. …пляшет перед самым носом, уворачиваясь от пуль. Гард попадает. Или Юсси? Еще. И еще раз… …замах ножом. Не могу попасть по ней. Верткая! Опять промах… …где?.. — Ушла, — с перекошенным лицом констатирует Озёрский. — Так не бывает. Первый раз вижу, чтобы раненая химера ушла, не попытавшись убить. Таких случаев не зафиксировано. Не понимаю. Эта тварь на компромиссы не идет. Гард еще пытается выцелить прозрачную химеру — четыре больших алых розы с невероятной скоростью несущиеся над землей метрах в сорока от нас. Четыре пули мы вбили в нее, а ей по хер. — Какого буя она меня не убила? — спрашиваю я. Впрочем, это только мне кажется — спра-ашиваю! На самом деле шепчу еле-еле. Никто меня не слышит. У моих ног валяется труп мэнээса. Голова почти отделена от тела, держится только на двух лоскутах кожи. Сколько крови! Он, наверное, высох изнутри. — Плохо, — говорит Юсси. Да уж чего тут хорошего! Человека убили, раненая тварюга в двух шагах… Но Юсси, оказывается, совсем не мертвого мэнээса имела в виду, когда сказала «плохо»… И даже не монстра! — Очень плохо. Засветились. Репа знает, где мы. Его ребята нас уже выцеливают. Готовьтесь к бою. Наверное, я по жизни такой медлительный. Не очень понимаю, как так можно: мужику только что горло разорвали, а мы и думать о нем не думаем, просто переключаемся на новую тему… Но пока у меня в башке отстаивается недоумение, пальцы сами шарят в траве, ищут АКСУ. Вот он, родименький, провонял пороховой кислятиной. Ну да я тебя и такого люблю. Как только я поднимаю автомат, точь-в-точь на этом месте пуля вышибает фонтанчик земли. — Ложись! — кричит Юсси. A L86 Гарда выдает длинную очередь. Кто по нам палит, мать вашу, я не вижу никого, да драть вашу фишку… Ищу глазами врага, и тут прямо передо мной земля вздымается в воздух. Рот, глаза, нос, уши — всё заляпано грёбаной глиной, я лечу с копыт и хряпаюсь башкой оземь. Проф ловко тянет меня за ногу с открытого места к низинке. В голове у меня ритмично звенит: «Уйом! уйом! уйом!» — Наконец-то, — произносит Озёрский. А что — наконец-то? Чему конец? Переворачиваюсь на брюхо и вижу какое-то движение за две сотни шагов от нас. Выдаю в ту сторону одиночный выстрел. Еще один. Больше для собственного успокоения, чем в кого-то там конкретно. Вдруг меня накрывает огромной тенью. Вскидываюсь и вижу: этот дурацкий «уйом», оказывается, звучал не только у меня в голове. Над нами висит старый добрый Ми-24 с ракетной подвеской. — …уками закро… — орет Озёрский. — Чего закры… — вижу, как он падает в траву, сжав ладонями виски. Но сам не успеваю последовать его примеру. Прямо над головой раздается рёв- рёв-рёв-рёв! А, мать твою так! А-а-а! Падаю рядом с профом, зажимаю уши, но уши, по-моему, насмерть убиты, там пустота, там серая вата — аж до самого центра мозга… — …икро!. |
