|
Кромер считает происшествие мелочью - и вот подтверждение: он по-прежнему рассказывает, как придушил девчонку. Одно подозрительно: история случилась не в городе, а в местности, где остальные не бывали. Так что доказательств никаких. Этак каждый начнет сочинять что вздумается. - Большая грудь, нос пуговкой, глаза водянистые... - бубнит он. Описывает он ее всегда одинаково. А вот подробности убийства всякий раз новые. - Произошло все на гумне... Допустим. Но в армии Кромер не служил, деревню ненавидит. С чего бы его занесло на гумно? - Баловались мы на соломе, а она жуть как колется - и все время сбивала мне настроение. Рассказывая, Кромер посасывает сигару и, словно из скромности, отрешенно глядит в пространство. Есть еще одна деталь, которой он никогда не опускает, - фраза девицы: "Хочу, чтоб ты сделал мне маленького". Фред уверяет, что с этого все и началось: мысль о ребенке от глупой, грязной девки, которую он тискал, как тесто месят, показалась ему карикатурной и неприемлемой, - - Совершенно не-при-ем-ле-мой. А девица все ласкалась, все липла. Ему даже не нужно было закрывать глаза, чтобы представить себе огромную, со светлыми волосиками голову ублюдка, который родится от него и этой твари. Не потому ли, что сам Кромер - крепко сбитый брюнет? - Словом, меня замутило, - заканчивает Фред, стряхивая пепел с сигары. Малый он не промах. Знает как себя подать. Обзавелся привычками, прибавляющими ему обаяния. - Я решил, что лучше удавить мать, - так спокойней. Это на меня накатило впервые, но оказалось совсем нетрудно. Ничего особенного. Кромер не один такой. Каждый из завсегдатаев Тимо кого-то - хоть одного - да прикончил. На войне или как-либо по-другому. А то накатав донос, что совсем уж легко. Не обязательно даже подписываться. Тимо такими вещами не хвастается, но у него на счету наверняка не одна жертва, иначе оккупанты не позволили бы его заведению работать всю ночь и почаще наведывались бы посмотреть, что там творится. Правда, ставни в доме всегда закрыты и подойти к нему можно только по аллейке, так что вам не откроют, пока не опознают через глазок в двери, но оккупанты не малые дети - им все известно. Ну а Франк? Невинность он потерял давно и почти без переживаний: благоприятствовала среда. Для других же это целая история, о которой, расцвечивая ее все новыми подробностями, они еще много лет рассказывают, как Кромер о девчонке, задушенной им на гумне. Словом, первое убийство, совершенное Франком в девятнадцать лет, оказалось все равно что вторичной утратой невинности: переживал он немногим больше, чем тогда, да и произошло все случайно. Просто наступил момент, когда по необходимости и вполне естественно принимаешь решение, которое на самом-то деле принято уже давным-давно. Никто его не принуждал. Над ним не подсмеивались. К тому же подначка приятелей действует только на дураков. Еще много недель назад, чтобы не сказать - месяцев, ощущая в себе некую неполноценность, он решил: "Я должен попробовать..." Не в драке. Это не в его характере. Он убежден: поступок значителен лишь когда совершается обдуманно. Вот случай и представился. И не потому ли он кажется случаем, что Франк сам его ждал? Они сидели у Тимо. Как обычно, за столиком у самой стойки. Кромер был в меховом пальто, с которым не расстается даже в жарко натопленных помещениях. |
