— Это же просто смешно.

— Скажите нашей страховой компании. Они считают, что наши юридические взносы должны быть как минимум вдвое больше.

Пейтон начала чувствовать себя возмутителем спокойствия.

— Я уверена, что дело решится в нашу пользу, когда рассмотрят все факты.

— Остается только надеяться на это. Однако вернемся к вашему вопросу. Что конкретно вас беспокоит?

— Я просто хочу узнать, кто был тем клоуном на праздновании моего дня рождения. Возможно, нам удастся выяснить, откуда он взялся, задать ему несколько вопросов.

— И все оттого, что он на вас как-то странно посмотрел?

— Не только поэтому, — сказала она, раздумывая, стоит ли говорить еще что-нибудь, ведь она, наверное, уже производит впечатление параноика. — Насчет того, что случилось в клинике, — я умею обращаться с огнестрельным оружием, потому что мой отец был полицейским и научил меня стрелять, когда я была еще подростком. Но у меня никогда не было личного оружия. Я приобрела его всего несколько месяцев назад. Летом по вечерам я совершала пробежки. Именно тогда мне и показалось, что меня кто-то преследует. А потом уже осенью, могу поклясться, однажды ночью я слышала, как кто-то пытается открыть замок входной двери моей квартиры.

— Так вам кажется, что это преследование длится уже несколько месяцев?

— Именно эта жуткая мысль и пришла мне тогда в голову. Я не чувствую себя в безопасности, так как мой муж часто уезжает из города по делам. Мне и сейчас страшно. Может показаться, что я просто сошла с ума. Но, возможно, все эти случайности как-то связаны между собой.

— Никто не считает вас сумасшедшей. Но…

— Я не прошу вас организовать официальное расследование. Нужно всего лишь выяснить кое-какие подробности.

Он посмотрел на телефон. На нем мигали красные кнопки — несколько абонентов ожидали ответа.

— Хорошо, — произнес он голосом крайне занятого человека, который не может себе позволить потратить ни одной лишней минуты на пустые дискуссии. — Я попрошу службу охраны разобраться.

Его неожиданное согласие вызвало у Пейтон нервную дрожь. Ей очень хотелось, чтобы все страхи оказались напрасными; однако также не хотелось прослыть человеком, который делает из мухи слона.

— Надеюсь, все это пустое.

— Вам не стоит идти на попятную. Даже если выяснится, что тот парень не преследует вас, его все равно ожидают неприятности. Это детская больница. И как я уже не раз говорил, больница, которая очень дорожит своей репутацией. Мы не позволим, чтобы наши клоуны сначала надували воздушные шарики, а потом строили глазки врачам. Вы правильно сделали, что обратились ко мне.

— Я рада, что вы именно так все понимаете.

— А сейчас прошу извинить меня. — Он указал взглядом на мигающие лампочки телефонного аппарата.

Пейтон хотела пожать ему руку, но не успела она встать со стула и взять костыли, как Ландау схватил телефонную трубку и, развернувшись на сто восемьдесят градусов на своем вращающемся кресле, повернулся к окну. На его голове была огромная блестящая лысина. Пейтон почти отчетливо увидела в ней отражение своего лица. Вид у нее был жалкий и растерянный. Все эти судебные иски, а тут еще и сумасбродная мысль о преследовании. Совершенно понятно, что после всего этого Ландау не питал к ней особой симпатии.

Самолет Кевина приземлился в аэропорту «Ла Гуардия» ближе к вечеру. Он прилетел в Нью-Йорк на семинар, который должен был состояться завтра. Именно это он и сказал Пейтон. Но сегодня у него были еще и другие дела.