— Черт бы побрал Гиза с его походом! — воскликнула она, выслушав сообщение маршала. — Не хватало еще, чтобы он испортил мои усилия, направленные на предотвращение раскола внутри страны.

— Скорее всего, его это мало беспокоит, для него важнее собственная популярность среди католиков при папском дворе, и потому он с легкостью нарушит эдикт о терпимости.

— Что для него эдикт, когда перед ним такая цель!

— Надо думать, Ваше Величество, не все еще потеряно, если одному из моих дворян, выехавшему в Васси, удастся уговорить гугенотов.

— Да, но послушают ли они его?

— Он протестант, государыня.

— Вы предусмотрительный человек, маршал, что послали именно его.

— Я не посылал его, мадам. Он сам немедленно уехал в Васси, едва узнав обо всем.

— Вот как? Весьма любопытно. Давно он служит у вас, маршал?

— Около пяти месяцев.

— Как его зовут?

— Шевалье де Лесдигьер.

Екатерина обхватила ладонью подбородок; ее брови сошлись вместе.

— Что-то знакомое… Откуда он?

— Из Лангедока. Обедневший дворянский род.

— Да, да, — пробормотала королева, — кажется, там есть такой. Как только шевалье вернется, немедленно займитесь его продвижением по службе, маршал, такие люди нам нужны. Но вначале приведите его ко мне, я хочу поговорить с ним.

— Хорошо, мадам, хотя рвение его, я думаю, вызвано не желанием способствовать вашей мудрой политике, а стремлением избежать кровопролития, которое может учинить Гиз над его братьями по вере.

— Как бы то ни было, герцог, его благородный порыв направлен на предотвращение гражданской войны, а значит, на благосостояние Франции.

— Ваше Величество, я буду молить небо, чтобы этот юноша с честью выполнил свою миссию и вернулся живым и невредимым.

— Что вы намерены предпринять сами? Вдруг его путешествие по каким-либо причинам не удастся.

— Мадам, об этом я и пришел поговорить с вами. Я хочу немедленно выехать в Васси и остановить Гиза.

— Вы оказали бы этим огромную услугу отечеству и вашему королю, но успеете ли вы добраться туда к нужному сроку, путь ведь неблизкий?

— Думаю, что да, если отправлюсь немедленно.

Королева-мать задумалась. В том, что говорил маршал, был известный риск, но другого пути не существовало.

— Вашему дворянину, который отправился туда, — сказала она немного погодя, — не мешало бы получить у королевы письменный приказ, в котором она запретила бы Гизу применять оружие против беззащитных протестантов.

— Ах, мадам, разве вы не знаете Гиза? Он просто уничтожит приказ и заявит, что никогда и в глаза его не видел. А гонца, как нежеланного свидетеля, просто-напросто убьет.

— Да, да, — проговорила Екатерина, барабаня жирными пальцами в перстнях по зеленому бархату стола, — Гиз на это способен. Вы потеряли бы преданного слугу, герцог, а Франция лишилась бы своего патриота.

— Вы правы, Ваше Величество.

— Поезжайте, маршал. Возьмите сколько хотите людей — моих ли, своих, все равно, — и отправляйтесь немедленно. Не дайте Гизу совершить глупость. Если будет сопротивляться, арестуйте его именем короля. Вот вам мой приказ, если этот честолюбец заупрямится.

Она взяла перо и бумагу, быстро набросала несколько строк, подписала и приложила в углу свой перстень с выгравированными на нем лилиями дома Валуа:

«Герцогу Франциску де Гизу.

Предъявитель сего, маршал де Монморанси, действует по приказу короля; посему Вам надлежит выполнить его требования, кои он предъявит Вам в устной форме.