Заодно покажу, чего у нас тут и как.

— Конечно! — с радостью согласился Виктор.

— Сейчас, только гляну «Литературную газету», — может чего-нибудь свежее есть. Гук пошел к киоску. А Виктор щурился последним лучам августовского солнца. Из задумчивости его вывел оклик.

— Виктор!

Виктор подошел к киоску.

— Смотри! — сказал Гук, кивнув на прилавок, — ничего не узнаешь?

Виктор присмотрелся и остолбенел. На прилавке лежала критическая статья Филиппа Филипповича: «О невозможности существования, так называемого „снежного человека“ в современных условиях».

— Дальше смотри, — посоветовал Гук, — в угол.

В углу под ворохом старой прессы лежали две связки с листовками пенсионерской партии.

— Вы их где взяли? — удивился Виктор.

— Тут в одном доме выкинули. И бумага хорошая. Только, вот что скажу, в этих одинаковых листочках, — он показал на листовки, — странная информация содержится. Ни стихов, ни рисунков, все про каких-то буржуев говориться. А таких у нас нет. Так что, купят или нет, непонятно.

— Ну и что, ты будешь ждать, пока к тебе буржуи придут? — спросил Гук.

— А вдруг придут? — ответил с надеждой Хмырь. — Какая-нибудь буржуйская экскурсия за грибами.

— Они за грибами не ходят, — вставил Виктор, — им их домой приносят.

— Вот видишь, — сказал Гук, — больные люди, ходить не могут.

— И потом, — добавил Виктор, — там не за, а против буржуев говорится, так что они у вас это точно не купят.

— Да, — почесал за ухом Хмырь, — что ж мне с ними делать? Может киоск обклеить?

— Лучше нам отдай, а то забредет какой-нибудь выздоровевший буржуй, а у тебя ругательства по всему ларьку. Хорошо получится?

— Да-а, — почесал за ухом Хмырь, — неудобно.

— А я тебе желудей занесу попозже.

— За что? Не нужно мне ничего за ругательства. Так забирайте. Пусть буржуи меня добрым словом помянут. Этого будет достаточно.

— За буржуев не поручусь, а желуди я тебе все равно занесу, просто так.

— Просто так заноси, — согласился Хмырь. И, отдуваясь, нагнулся под прилавок, чтобы вытащить пачки с листовками.

— И еще вот эту литературу мы у тебя покупаем, — Гук взял дядин очерк, — за две репы Принесу попозже.

— За половину, — поправил Хмырь, — все равно кроме вас никто не купит.

Виктор с Гуком собрали свою литературу и направились по потайному малиновому ходу с поляны. Малина нависала над ними колючим сводом и внизу царил таинственный зеленый полумрак. С обоих сторон вставали колкие стены. В переплетении стеблей настраивали свои волынки цикады.

— Прогорит он с такой торговлей, — сказал Виктор, подумав.

— Не прогорит, не дадим, — ответил Гук.

Если бы у Виктора не были заняты руки, он обязательно ухватил бы на ходу ягодку-другую. Вдруг тоннель кончился, забрезжил свет, и они попали на маленькую опушку, в центре которой стоял величественный дуб. На дубе что-то медленно, но взволнованно колыхалось. Что-то лохматое и черно-белое.

Оно подавало печальные звуки, от которых хотелось плакать. Гук поставил связку листовок и медленно обошел дуб с восточной стороны. Виктор тоже поставил свою и подошел ближе. В развилке дерева, метрах в трех над землей, висел Храпатун.