– Просперо, посмотри, что с ним, – приказал Доминик.

Черри подошел к длинноволосому, сорвал с его плеча одежду, собираясь осмотреть рану, а в следующую секунду изумленно выдохнул:

– Вот дерьмо!

– Что там? – спросил Доминик.

Он пересек зал и остановился рядом со светловолосым помощником, однако, взглянув на длинноволосого, не сразу поверил уведенному. В плече сидящего человека зияла дыра, рваные края пулевого отверстия конвульсивно подрагивали, но самое паршивое заключалось в том, что на обнаженном теле не было видно следов крови.

– Вот дерьмо! – повторил Черри и, быстро перекрестившись, отступил от стула.

Чиголо, удивленный поведением Просперо, шагнул к боссу, взглянул на длинноволосого и выдохнул:

– Матерь Божия!

Доминик облизнул губы.

Протянув руку, он сорвал остатки рубахи, покрывающей тело пленника, и вздрогнул. На худощавом теле, полностью лишенном волос, виднелось несколько серых пятен – на животе и груди. Сосков и пупка у сидящего на стуле существа не было… Доминик судорожно сглотнул и перевел взгляд на лицо пленника. Рот того был заклеен скотчем, поэтому говорить он не мог, но глаза его говорили лучше всяких слов – в них светилась ненависть. И презрение к окружавшим его людям…

– Святая Мария! – прохрипел Черри. – Босс, это не человек!

Доминик снова сглотнул. Он и сам уже понял, что это не человек. Но сидящая на стуле тварь – кем бы она ни была – убила Пепе, и накладывать в штаны от одного лишь вида ублюдка, у которого из раны не вытекает кровь, он не собирался.

– Я вижу, что это не человек, – прошептал Доминик.

– Нужно сваливать отсюда, босс! – Теперь Просперо Черри не решался даже приблизиться к длинноволосому.

– Сваливать?.. – Доминик облизнул губы. – Хорошо. Мы сделаем это. Только сначала кое‑что узнаем.

Несколько секунд он разглядывал пятна на груди длинноволосого. Чем‑то они ему были смутно знакомы. Но чем?.. Наконец, подняв руку, он сорвал с лица пленника скотч. Голова длинноволосого дернулась, но он не издал при этом ни звука – похоже, боли он не испытывал.

Доминик склонился к существу и спросил:

– Кто ты?

– Наполеон Бонапарт, – хмыкнул тот и растянул свои серые, словно куриный помет, губы в стороны. Доминик поднял кулак и въехал длинноволосому в челюсть. Голова существа дернулась назад – на сколько ей позволил ошейник, ухмылка с его лица исчезла быстрее, чем появилась.

– Кто ты? – повторил Доминик. Существо высунуло язык и, облизнув губы, прошипело:

– Зря ты так со мной, Доминик Пальоли. Я не люблю, когда меня бьют.

– Ты знаешь мое имя?– Доминик приблизил свое лицо к лицу длинноволосого. – Откуда?

– Угадай. – Резиновые губы существа снова рас ползлись в противной ухмылке. – Я предложу тебе три варианта ответа: первый – из телефонной книги, второй– со слов Пене Сборцы, третий– мне егс сказала твоя жена Сара, когда отсасывала у меня…

Доминик Пальоли почувствовал ярость: этот урод вздумал издеваться над ними!

Резко развернувшись, он прошел в угол зала. где лежали деревянные ящики, отшвырнув один из них в сторону, поднял с пола свинцовую трубку, один конец которой был обмотан изолентой, и вернулся к стене.

– Посмотрим, такой ли ты смелый, как кажешься, – сказал Доминик и со всего размаху опустил трубу на ребра длинноволосого.

Громко хрустнули кости. Черри и Чиголо, стоящие в паре метров от босса, выдохнули вместе с ударом, на лице Нино Альбани появилась гримаса отвращения: но сам длинноволосый даже не сморщился.