Атмосфера была как бы насыщена порохом. Одно неосторожное обращение с огнем — и Европа взорвется. Лорд Биконсфилд продолжал угрожающе размахивать пылающим факелом. Петра Шувалова затаскали в британское министерство иностранных дел, пока наконец российский посол не ответил раздраженно:

— Ко всем вашим канавам мы касательства не имеем, но и вы не лезьте в нашу черноморскую лужу.

Своим же сотрудникам на последующие звонки велел отвечать: «Господин посол болен».

Андраши усердно раздувал тлеющий фитиль. Встретив на прогулке в парке российского посла Новикова, Дьюла Андраши заметил раздраженно:

— Вы создаете зависимое от вашей политики славянское государство на Балканах. Прошу информировать Петербург, что в Шенбрунне этого не потерпят…

О возвращении Дунайской армии в Россию до окончательного решения всех спорных вопросов не могло быть и речи. Император Александр Второй писал брату, великому князю Николаю Николаевичу: «Англия ищет только предлог, чтобы объявить нам войну».

Европейский конгресс стал необходимостью. Россия склонна была провести его в Баден-Бадене. Австрия настаивала на Вене. Пруссия и Англия делали вид, что на конгресс не явятся.

Горчаков обратился с посланием к Бисмарку, предложив местом конгресса Берлин, а железному канцлеру отводил роль председателя.

Рейхсканцлер Бисмарк хохотал гомерически, предвкушая скорую дипломатическую схватку. Постукивая каблуками кованых сапог по дворцовому паркету, канцлер, будто фельдфебель на плацу, чеканил императору Вильгельму:

— Ваше величество, Европа накануне кульминационных событий, и на Берлинском конгрессе нам, немцам, предстоит рядиться в тогу миротворцев, ни на пфенниг не поступаясь собственной выгодой…

В ожидании конгресса Бисмарк удалился в свое поместье Фридрихсруе, что близ Гамбурга.

В самом конце марта Горчаков направил в Вену графа Игнатьева.

— Граф, — сказал российский министр иностранных дел, — посылая вас в Шенбрунн, предпринимаем еще одну попытку договориться с Австрией по спорным вопросам. Хотя я, милостивый государь, в эту затею не сильно верю, ибо недавно проделал в Вену бесполезный вояж. Аппетиты австрийцев непомерны, их уже не устраивает Босния и Герцеговина, им подавай политический и экономический контроль над всем Западным Балканским полуостровом. Франц-Иосиф мечтает иметь выход к Салоникам и Эгейскому морю… Однако поезжайте, любезный Иван Павлович, с Богом…

Игнатьев возвратился в Санкт-Петербург ни с чем.

Вопрос о мире или о войне не приблизился к развязке. Россия оставалась непреклонной, Англия и Австрия угрожали боевыми действиями. Биконсфилд издал указ о призыве резервистов.

Министр иностранных дел Британской империи лорд Дерби подал в отставку. Лорд Биконсфилд поручил новому министру Солсбери повести с российским послом графом Шуваловым тайные переговоры. Но всякое тайное становится явным. Выяснилось: Англия, соглашаясь на присоединение к России придунайского участка Бессарабии, Карса, Батума, требовала разделить Болгарию на две части — северную и южную, а границей между ними должны были служить Балканы.

Канцлер Горчаков с досадой изрек:

— Российские солдаты не жалели живота своего, дабы видеть свободной Болгарию…

По дороге в Петербург Шувалов не преминул навестить своего друга Бисмарка в его охотничьем замке Фридрихсруе.

За бокалом рейнского рейхсканцлер сказал графу:

— России надо проявить уступчивость. Ваш уговор с англичанами снимает вопрос: быть или не быть войне между вами и Англией. А одна Австрия начать боевые действия с русской армией не решится.