– Что?! – Я не поверила собственным ушам, и мое хладнокровие разлетелось вдребезги. Моргана смотрела на меня в упор.

– Никогда! – от потрясения я вся содрогалась. – Не могу же я вот так… подняться и бросить свой народ.

– Конечно, можешь. Ты уже бросила его, когда бежала из Карлайла. И потом, когда ради Ланселота отреклась от своего положения в Регеде. Наверное, ты способна даже желать этой войны: ведь если Артур погибнет, Ланселот возвратится в Британию. Конечно, если Мордред не убьет и его. – Казалось, она забавляется, рисуя такое чудовищное будущее. – В конце концов, все зависит от того, насколько ты хочешь, чтобы каждый из них остался в живых. – Верховная жрица поставила чашку на стол и красноречиво пожала плечами.

В бешенстве от ее предложения, разъяренная ее нападками и не в состоянии что-либо сделать, я ощущала себя загнанным в угол зверем.

– Мне некуда уйти, – я решила потянуть время, – разве что Увейн позволит мне жить в Регеде.

– Пользующейся успехом у народа королеве, лишь недавно сложившей с головы венец? Нет, милая. Увейн очень похож на отца, но не настолько туп, чтобы допустить это. – Голос Морганы стал совершенно бархатным. – Я позабочусь о том, чтобы Артур не погиб в том случае, если ты подпишешь документ, что оставляешь двор и уходишь жить в монастырь.

– В монастырь? – меня захлестнула волна паники, и я сказала первое, что пришло мне на ум: – Я ведь даже не христианка.

– Я думаю, это можно уладить, коль скоро ты дашь обещание до конца жизни не покидать стен обители. До самой смерти. А штрафом за нарушение клятвы послужит жизнь Артура.

«Ужасная резня…» – предупреждала Нимю. Потоки крови и невзгоды гражданской войны, которую я так давно всеми силами пыталась предотвратить. Что бы я ни предприняла, призрак поднимется вновь и обвинит меня в смертях и в том, что я знала, как их избежать.

Но добровольно, сознательно на всю оставшуюся жизнь похоронить себя за стенами монастыря казалось мне еще страшнее, чем взойти на костер. Мысль лихорадочно металась в голове, пытаясь найти выход из ловушки.

А Моргана тихо сидела и смотрела, как во мне борется любовь к свободе с любовью к Артуру. И не сомневалась в итоге борьбы.

– А если я соглашусь, каковы гарантии, что ты поступишь так, как обещаешь? – Я ухватилась за последнее, надеясь хоть что-нибудь выторговать в сделке.

Госпожа озера откинула голову и окинула меня высокомерным взглядом:

– Я – дочь своего народа и никогда не лгу, – объявила она, и фраза прозвучала, как в устах Гавейна. – Конечно, – добавила верховная жрица и поднялась на ноги, – если не хочешь, поступай как знаешь. Но тогда мне нужно спешить к Мордреду. Он ждет моего ответа.

Я собрала последние капли силы и достоинства, которые во мне еще остались, и поднялась, чтобы взглянуть родственнице прямо в лицо. Так мы стояли друг против друга, и неприкрытый страх и неприязнь разделяли нас. Наконец я кивнула головой.

– Я уйду в монастырь на Чилтерн-Хиллз, – отчетливо и медленно проговорила я, и мир сжался вокруг меня.

– Хорошо. Отречение начнешь писать немедленно, а как только кончишь, отправишься в святую обитель, – распорядилась верховная жрица. – Мой защитник тебя проводит, чтобы убедиться, что ты добралась… благополучно… – Моргана помолчала и уперлась глазами в золотой обруч на моей шее. – По праву это должно принадлежать мне.