— Понятно. Щас разберемся.

Когда полицейские вошли на кухню, Василиса курила в форточку. Я старался не смотреть ей в лицо, но все равно посмотрел. Безмерное удивление и почти такая же брезгливость. Почему-то у меня в сердце похолодело. Я вытянул руку и ткнул пальцем в Василису:

— Вот она, дрянь пьяная! Забирайте ее. Это она ко мне ворвалась.

Василиса молчала. Она не пыталась оправдаться, что-то объяснить или наорать на меня. Она просто молчала и как бы ощупывала глазами мое лицо.

— Пройдемте с нами, девушка. У вас паспорт есть?

Безусый взял Василису под локоть.

— Володя, да она совсем бухая!

— Так и запишем. Это ее сумка?

Я не мог оторвать глаз от Василисы и молча кивнул. Содержимое сумки посыпалось на стол. Усатый воскликнул:

— Да это же наркотики! Сережа, зови понятых. Здесь пятерка весом, не меньше. Похоже, «соль». Спасибо вам большое, молодой человек, вы помогли...

Я задохнулся. Пятерка весом. Десять лет сроку. Это конец. Василиса там умрет. Сейчас она этого не понимала. Она все так же молча ощупывала мое лицо. Она была убита моим предательством. А я внутренне завыл. Я выл как псина, а когда безусый шагнул за понятыми, я ребром ладони перерубил ему кадык. Усатого я убил ножом. Он успел вскочить со стула, но дальше я ему шанса не предоставил. Скакнул навстречу и три раза погрузил кухонный нож в широкую грудь. На автомате добил безусого.

— Уходим, Василиса!

Девушку била крупная дрожь.

— Куда?

— Тела прятать бесполезно. В дежурке знают, куда они уехали.

— И что?

— Ничего. Рвем когти на юга. Мне пж светит. У тебя документы с собой?

— Да.

— Все, уходим!

И мы ушли. На такси. В сторону Абхазии. Журнал остался на кухне. Жене я так и не позвонил.

Вопросительное

Живу как по маслу, а иногда проснешься и вдруг спрашиваешь себя: Андрей, а хороший ли ты человек? И голос, главное, такой, будто с тобой далекий космос разговаривает. Почему? Откуда? Фиг его знает. А отвертеться не получается. Я так-то очень двуличный человек. То есть не двуличный, а вроде как артист. Страсть до чего люблю прикидываться. От чего угодно отвертеться могу. От армии отвертелся. От тюрьмы три раза отвертелся. От алиментов даже отвертелся вместе с предыдущей женой.

А еще я с людьми лажу. Не знаю. Само собой выходит. Бессознательно. Например, звонит мне Сивый и говорит: пт, братан! А я такой: пт, фартовый, как сам? А он: ништяк, прошвырнемся? А я: да без бэ, сам знаешь, а он: ага-га, ага-га, а я: ага-га, ага-га. Душа в душу, короче.

Или вот звонит мне Валерий Игоревич. «Здравствуйте, Андрей». «Добрый день, Валерий Игоревич». «Я звоню вам по поводу объекта...» «Простите, что перебиваю, но по поводу объекта вы можете совершенно не беспокоиться, потому что вчера подвезли материалы и бригада уже приступила к работе. Я держу руку на пульсе и буду еженедельно сообщать вам о ходе строительства». Как-то так, в общем. Врожденные кривляния. Или я фильмов в детстве пересмотрел. Фиг его знает. Своя душа — потемки.

А еще я люблю противоречить из чувства противоречия. Тоже так себе черточка. Я поэтому, кстати, и не женюсь вторично, а просто живу, минуя свадьбу. На свадьбе клятвы надо говорить, а я когда клянусь, то сразу думаю, как эту клятву нарушить. Я с детства такой. Я «нельзя» как «можно» воспринимаю, а «можно» как «надо подумать».

Конечно, я никому про это не рассказываю, а обстряпываю все по-тихому, потому что не люблю нести ответственность.