— Саша, — мигом растеряв всю прежнюю дурашливость, тут же подался к нему Киселев. — Куда ты умудрился влезть? — не самым таким приветливым тоном прошипел он, едва сдержавшись от куда более громкого выражения нахлынувших эмоций.

— Миша, — аналогичным же тоном, шепотом обратился к другу Геркан. — Прежде чем ты потянешь ко мне свои руки, знай, что я поручился за тебя лично перед товарищем Сталиным. Лично! Осознаешь масштаб?

— Перед самим? — Михаил аж выпучил на такое откровение глаза. И его можно было понять. Пусть Александр в одном из писем и хвастал ему, что смог пообщаться с руководством СССР во время показательных выступлений на полигоне. Но одно дело — просто пообщаться. Всё же не так уж и давно тот же Сталин разъезжал по городам, весям, заводам, с целью общения с простыми людьми. И совсем другое — именно личное общение, явно тет-а-тет, с главой страны. Причем общение опять же явно не простое, коли платой за несдержанный язык могла стать жизнь.

— Вот как мы с тобой сейчас здесь сидим, так и я с ним общался. Вдвоем, за обеденным столом. Почти три часа проговорили. И с тех пор я являюсь человеком товарища Сталина в армии. Но пока об этом никто, кроме тебя и него, не в курсе. Чтобы ты понимал, ради твоего будущего продвижения по службе генсек мягко так предложил Ворошилову отметить и дать ход карьере всех нас, тех танкистов, кто участвовал в боях с белокитайцами в 29-ом году. Так что не ты один получил направление в ВАММ. Несомненно, встретишь там кого-то из наших старых сослуживцев. Но именно тебе предстоит головокружительный карьерный взлет. Как минимум, командиром танкового полка в ближайшие годы ты точно станешь, — не стал Геркан пока раскрывать информацию о конкретном времени. Мало ли, как и что могло пойти теперь. — Заняв же эту должность, ты будешь обязан беспрекословно подчиняться прямым приказам товарищей Сталина и Ворошилова, коли таковые поступят тебе. Даже если для этого тебе придется нарушить приказы своего непосредственного командира или иных высокопоставленных военачальников.

— Поясни, — на удивление быстро справившись с изумлением, перешел на деловой тон дальневосточный гость.

— Тухачевский и стоящие за ним троцкисты готовят военный переворот, поскольку понимают, что войти во власть законными методами уже не способны. Просто прими это, как данность, и не спрашивай про доказательства. Сам понимаешь, никто их тебе не предоставит. Не по Сеньке шапка. Слишком уж высок уровень разворачивающихся интриг, — перешел от просто разговора непосредственно к вербовке старого приятеля Александр. — Именно поэтому он сейчас активно завлекает в свои сторонники максимально возможное количество красных командиров и одновременно саботирует перевооружение армии новейшими системами вооружения, хотя по занимаемой должности, наоборот, обязан всячески способствовать этому. Просто он прекрасно осознает, что не сможет перетащить на свою сторону большую часть войск, вот и старается не допустить их максимально возможного усиления. По этой же причине Тухачевский стремится разрушить карьеры тех, кто отказался пойти под его руку. А кого и вовсе устраняет.

— Так это он тебя? — вновь вылупил глаза на своего собеседника Михаил. Получив тогда письмо от жены друга с информацией о тяжелом ранении последнего каким-то там бандитом, он очень долго переживал. И, что было особенно неприятно лично для него, вообще ничем не мог помочь, ни Александру, ни его семье. Мало того, что сам едва сводил концы с концами, так еще и вырваться, чтобы навестить того в госпитале, никак не вышло — в связи с захватом японцами Маньчжурии они там все стояли в боевой готовности, так что о предоставлении отпуска в то время не могло быть и речи.