|
Должны же проектировщики были знать, какое оружие и где им надо закреплять внутри боевой машины. Ведь даже на держатели для пистолета пулемета требовалось делать и согласовывать отдельный чертеж. Для чего, естественно, требовалось знать габариты оружия. Но, то было отводом глаз для посторонних. То есть вообще для всех. Реальность же заключалась в ином. Во первых, и ДТ, и ДП, требовали некоторой переделки с выносом возвратной пружины снизу ствола в заднюю часть ствольной коробки, до чего дошли лишь в ходе войны, столкнувшись с массовыми отказами механизмов из за перегрева этой самой пружины от раскаленного ствола. Во вторых, для создания полноценного массового пистолета пулемета требовался настоящий оружейник, знакомый с марками оружейных сталей и тем, как следует правильно рассчитывать компенсацию оружием импульса от выстрела. В третьих, требовался человек с «ИМЕНЕМ» в оружейном деле Советского Союза, чтобы обойти весьма неплохой, но гораздо более сложный в производстве будущий ППШ 41. Ведь по факту выходило так, что вместо одного ППШ промышленность могла выпускать два ППС, да еще и экономя при этом, что металл, что станко часы. Мог бы Александр сам создать подобный автомат в металле? Да нет, конечно! Не имелось у него, ни опыта, ни профильного образования, для такого. И свободное время, честно говоря, тоже было в дефиците. Потому стороннюю, но тоже крайне нужную, работу он и желал свалить на тех, кто с ней бы точно справился. Ну и, конечно, ДШК! Точнее даже не столько модернизированный крупнокалиберный пулемет интересовал его, а куда менее известный и чуть более крупный брат близнец – ДШАК, представлявший собой 20 мм автоматическую пушку, способную стать практически идеальным орудием батальонного и даже полкового ПВО.
– Отпустить вас в Ковров я никак не могу. У вас, конечно, имеется определенная свобода передвижения, но лишь в границах Ленинграда и Ленинградской области, – в знаке отрицания помотал головой Давыдов. – Максимум, что в моих силах – это направить товарищу Дегтяреву телеграмму с предложением приехать к нам, в «Кресты». – Кхм. Пожалуй, не стоит. В «Кресты». А то Василий Алексеевич еще чего не так поймет, потом замучаемся извинения приносить, – тонко так намекнул Александр на реалии нынешнего времени, когда многих конструкторов сажали в тюрьмы под различными предлогами. – Тогда как мне он необходим не пребывающим в расстроенных чувствах, а полностью собранным и нацеленным на продуктивную работу. – И что вы предлагаете? – решил не умничать, а спросить напрямик капитан, поскольку не сомневался, что пришедший к нему «заключенный» уже имел готовое решение, поскольку также был в курсе наложенных на него ограничений в плане передвижения. – А давайте пригласим его приехать на 185 ый завод. Так сказать, в главную кузницу новых типов танков. И чтобы избежать даже всевозможных намеков на что либо нехорошее, пусть прихватит с собой чертежи, а еще лучше, действующие образцы своих новейших автоматических пушек. Скажем, что желаем примерить их к танковому шасси для получения зенитной установки. Ведь на 185 ый завод то вы меня отпустите? – не разочаровал своего «надсмотрщика» Александр. – Туда отпущу, – тут же пошел навстречу предложенному плану сотрудник НКВД. – Вы и так туда, чуть ли не, как на работу, ездите. Отчего же сейчас мне быть против? – Вот и замечательно! Заодно проверим, как там продвигается наш проект по добронировке Т 26! – изрядно повеселел Геркан, проведший в заключении уже три месяца, но успевший сделать за это время не сказать что сильно много. Увы, но подавляющее большинство инженеров артиллеристов из под его руководства выдернули, когда с месяц назад их общее ОТБ поделили на два независимых КБ в соответствии с новой структурой управлений НКОП[1] – 8 е, ставшее танковым, и 3 е – артиллерийское, которому получили дорабатывать орудия большой мощности для нужд флота и береговой обороны. |
