|
Потому дело оставалось за «малым» – выцарапать для Киселева толкового командующего в будущей наступательной операции, поскольку такие «деятели», как Ворошилов и Жданов, лично его не устраивали категорически. А те же Тимошенко, Штерн и Мерецков являлись излишне опасными «товарищами». Двоим последним еще только предстояло почувствовать себя в шкурах «врагов народа», а первый уже находился в звании генерал лейтенанта и командовал Киевским Особым Военным Округом. В общем, не генерал майору танковых войск, каковым после введения новых званий и переаттестации стал сам Геркан, было по рангу просить своему другу в армейское начальство вышестоящего краскома. А вот, так сказать, равного – более чем допустимо. И таковым вполне себе мог стать генерал майор Константин Константинович Рокоссовский, которого всё таки освободили из заключения в 1940 году за отсутствием состава преступления.
Как полагал Александр, именно благодаря своему богатому кавалерийскому прошлому, Рокоссовский являлся одним из лучших кандидатов для организации боёв против финнов с их партизанской тактикой изматывания вражеских войск. Ведь он прекрасно понимал, что такое налеты на линии снабжения и тылы вражеских войск, ведь сам на заре своей военной карьеры не единожды промышлял чем то подобным еще во времена Империалистической и Гражданской войн. Стало быть, и «противоядие» подобной тактике мог разработать максимально быстро, поскольку обладал ну очень живым умом. А к такому человеку набиться в «попутчики» виделось делом стоящим и сулящим немалые выгоды. Но это что касалось первой цели данного разговора со Сталиным. Во вторых же, Геркан желал не допустить на должность начальника АБТУ другого весьма возможного кандидата – генерал полковника танковых войск Павлова Дмитрия Григорьевича. Больно уж неоднозначная информация о данном человеке имелась в голове краскома. С одной стороны, в той, другой, истории мира, встав во главе Автобронетанкового управления, тот принялся проводить весьма грамотную работу, как в плане улучшения ТТХ боевой техники, так и в плане развития тактики её применения. Это ведь именно при нем был издан новый устав для командиров танков, взводов и рот. Впрочем, при этом оказалась вовсе упущена из вида стратегия, поскольку для командиров батальонов и выше никаких уставов подготовлено уже не было. Хоть и планировалось. Но как то уж больно долго планировалось, да так и не увидело свет. И данное событие являлось первым звоночком для выказывания некоторого недоверия данной персоне со стороны Геркана. С другой же стороны, в подтверждение тех самых подозрений, в истории, что уже не должна была повториться, летом 1941 го года Павлов откровенно провалил руководство действиями всего Западного фронта, являясь его командующим. Причем, провалил не как то ещё, а словно подыгрывая противнику под копирку того самого сценария разгрома частей РККА, что был описан в показаниях Тухачевского еще в 1936 году. В общем, по мнению руководителя «танкового главка», он являлся ненадежным товарищем. Либо откровенно расслабившимся на столь высокой должности ротозеем, либо вовсе действительно скрытым врагом. Потому с ним следовало держать ухо востро. Для того то самому Александру и требовалась новая должность, которую он заявился выпрашивать у руководителя СССР. – Товарищ Кривошеин действительно достойный красный командир и не раз доказывал на деле своё отличное понимание специфики применения бронетехники. Тут вы, несомненно, правы, – согласно покивал головой Иосиф Виссарионович. Всё же Семён Моисеевич был отнюдь не одним из многих «безымянных для вождя» командиров танковых и моторизованных дивизий и полков. Нет, он как раз таки являлся тем, чьё имя было на слуху. Не просто ведь так именно его посылали с проверкой действий того же Жукова по завершении конфликта с японцами у реки Халхин Гол. – Но, ежели вы не претендуете на должность руководителя АБТУ, кем вы себя видите? – Я вижу, товарищ Сталин, что наибольшую пользу смогу принести, пребывая на должности инспектора автобронетанковых войск РККА. |
