Княжич повис на канате. Сысой тут же отпустил канат и, упав в воду, нырнул под струг, куда течением затащило Ефросинью.

На берегу, надрываясь, голосила Тоська, видевшая все это:

— Утопла-а... Утопла-а... Рятуйте¹!

На струге поднялась суматоха. Княжич, быстро перебираясь по канату, достиг берега и, прыгая через трапы, побежал к корме струга. Кто-то из грузчиков сиганул с палубы в воду. А один, бегая вдоль борта, всматриваясь в воду, кричал:

— Вон! Вон они... Во-он!

Перевернутая лодейка так и плыла вдоль струга, тыкаясь в его просмоленные борта.

Казалось, прошла вечность с того момента, когда Сысой нырнул под струг вслед за затянутой туда течением княжной, и, когда он появился за кормой, волоча ее к берегу и сипя севшим голосом: «Пособите... пособите»...— два грузчика бросились ему на помощь и вытащили самого Сысоя, изрядно уже нахлебавшегося, и его добычу, которую он держал за волосы мертвой хваткой. Девушка не подавала признаков жизни.

— Откачивай! — крикнул кто-то из грузчиков.

Другой, опустившись на корточки, выставил одно колено и, положив на него утопленницу вниз лицом, стал давить ей в пояснице. И вскоре изо рта девушки хлынула вода.

— Так! — закричал первый грузчик.— Дюжей, дюжей дави. Задышит. У нас она задышит!

Вернувшийся из Переяславля князь Святослав, узнав о случившемся, велел высечь Сысоя, а сам пошел в светелку к Ефросинье. Она, чувствуя еще слабость, лежала в постели.

— Ну как, сестренка? — спросил Святослав.

— Все хорошо.

— Ничего себе хорошо, чуть мне невесту не утопили.

Заметив удивление на лице сестры, пояснил:

— Я тебе, Ефросиньюшка, такого жениха сыскал!

•Рятуйте — помогите.

— Как жениха? — невольно воскликнула княжна.

— Ну как, обыкновенно. Тебе уже шестнадцать, он на два года старше. Самая пора. Знаешь кто? Угадай!

Нахмурилась княжна, не стала угадывать.

— Я не собираюсь замуж.

— Это вы, девки, только так говорите. А сами думаете, как бы поскорей. Жених-то, сестренка, такой... такой... на зависть.

— Не хочу я никакого.

— Сегодня не хочешь, завтра захочешь. Это у тебя после утопа. Пройдет, милая, пройдет. Я этого засранца велел высечь.

— Кого?

— Ну, кто утопил тебя. Сысоя.

— За что?

— Как за что? За то, что едва не утопил тебя.

— Он спас меня, Святослав, спас,— дрогнувшим голосом сказала Ефросинья.— Это все лодейка-элодейка. Не вели бить его, князь. Не вели, прошу тебя.

— Да уж, поди, выдрали. Что так расстраиваешься из-за дурака?

— Потому что несправедливо это. Я же говорю тебе: ло-дейка была вертлявая.

— Ну ладно, ладно. Главное, что ты жива, слава Богу. А то чтобы я сказал князю Александру? А?

— Какому Александру?

— Ну жениху твоему. Тебя берет в жены Александр Дмитриевич Переяславский, сын великого князя.

— Я же его не знаю.

— Узнаешь. Он скоро приедет в гости.

После ухода Святослава Ярославича княжна позвала свою девку сенную Тоську.

— Сбегай найди Мишу. Позови ко мне.

Та ушла и как сквозь землю провалилась, наконец-то явилась.

— Ты где была? — спросила сердито Ефросинья.

— Так они там с кормильцем займаются какими-то грамотами. Я ждала, пока кончат.

— Ну) сказала?

— Сказала.