— Ты вот собираешься в Орду ехать. Не боишься?

— А что мне бояться? Я ведь выход повезу, не рать поведу.

— А почему отец сам не везет?

— У него тут забот полон рот. С новгородцами сладу нет. И потом, хочет, чтобы я с ханом познакомился, пригодится, говорит, на будущее.

— А как тебе моя сестра? Понравилась?

— Конечно.

— Слушай, Александр, если ты женишься на ней, давай жить мирно. А?

— Я согласен.

— А то я погляжу на отца твоего и его брата Андрея, все время в ссоре.

— Сейчас помирились вроде. Пировали вместе, крест целовали на любовь.

— А мы вот с братом Святославом мирно живем. И вообще, если б не татарский набег этот с дядей твоим, у нас бы тишина и мир были. Татары много весок пограбили и пожгли. Людей попленили.

— Что делать? Дяде Андрею захотелось великим князем стать.

— Но это ж не по закону, не по старине, великим князем должен быть старший в роду. Сегодня это отец твой — Дмитрий.

— Татары плевали на нашу старину... Они вон даже Невского — деда моего — унизили этим, отдав великий стол его младшему брату Андрею. А теперь вот и с отцом то же повторяется.

— Но как-то же он добился великокняжеского ярлыка?

— Ничего б он не добился, если б сама Орда не раскололась. Сейчас одна на Волге — в ней хан Менгу, а другая на Дону — там хан Ногай сидит.

— А ты к какому хану поедешь?

— К Ногаю. Он сейчас сильнее Менгу, и он же отцу ярлык дал.

— Да,— вздохнул Михаил,— золотое время до прихода татар было у нас, никому не платили, никому не кланялись.

— Все равно ссорились. Оттого и татары нас победили, что меж нашими дружбы не было. Пока русские княжества будут врозь тянуть, быть нам вечно под Ордой.

— Вот я и говорю, дружить нам надо. Вон твой отец с родным братом ссорятся. А вот мой Святослав с двоюродным братом в мире да ладе живут.

— Это с кем?

— А с Данилой Московским.

— Ну, дядя Данила мужик разумный, он с отцом ладит.

Тем временем Сысой высек огонь, запалил трут, от него бересту, а от нее уж ветки. Трут спрятал в плотную коробку, где он должен погаснуть до другого раза, и стал ломать и подкидывать в огонь сушняк.

— Ярославич,— позвал, обернувшись,— давайте ближе к огню, а то вас комары съедят.

Княжичи перешли к костру. Сысой подкинул на огонь сырой травы, чтоб побольше дыму было.

Вскоре прибыли гриди с конями, привезли походный котел, залив в него воду, повесили над огнем. К тому времени Митяй разделал вепря, мясо порубил на куски, тяжелую шкуру повесил на нижний сук березы. Кишки выбросил псам, с вожделением ждавшим награду за труды.

— После лова их домой не загонишь, пока свежатинкой не угостишь,— сказал Митяй,— Знают твари свое право.

— А если б не было добычи? — спросил Сысой.

— Э-э, их только б видели. Но все равно в веску впустую б не воротились. В веске-то их, почитай, не кормят, эвон, мол, лес, сами кормитесь. Загнали б зайца, а то глухарку б на земле нарыли.

Потрескивал, пылая, костер, клокотал котел, пуская душистый пар, гриди напристраивали у огня копья с насаженными на них кусками мяса. Жарили.

— Вот уж верно в «Слове» поется: с конца копья вскормлены,— заметил княжич Александр.

— В каком слове? — спросил Михаил.

— В «Слове о полку Игореве». Не читал?

— Где там. У нас все сгорело.

— Я другой раз приеду, привезу тебе список.

— Привези, не забудь. А про че там?

— Да князь Игорь был такой на юге сто лет тому назад, ходил на половцев ратью.