– «Прост-а-а одинокая волчица-а-а…», – фальшиво пропел Толстяк, не решаясь подступиться к такой сногсшибательной красоте.

Тем не менее весь вечер он восхищенно и умильно поглядывал на «волчицу». Его заплывшие жиром глазки играли, как угольки:

– Как вас зовут, прекрасная охотница? – спросил он.

– Виктория, – небрежно бросила девушка и отвернулась к стене, предоставив охотникам созерцать фантастический изгиб ее бедра.

И в баню, которую истопил Мамоныч, она, не говоря ни слова, отправилась первая и вернулась не скоро.

Поглядывая на спутников, Глеб прикинул примерный расклад. Мамоныч будет играть на спонсора, чтобы лучший выстрел достался ему. После того как завалят зверя, он нацедит в кружку со спиртом немного кабаньей крови, и Толстяк выпьет «на кровя». Эта инициация посвятит финансового воротилу в настоящего мужика.

«Обиженный» Блатарь, похоже, окончательно прижух, но молоденькая стерва будет до конца ломать свою комедию. Его интересовал только доцент Веретицын. Ненароком Глеб занял топчан рядом с Костей, которого охотники уже окрестили Очкариком. Собираясь в баню, Очкарик занервничал и зачем-то прихватил с собою рюкзак, словно опасался оставить в избушке. В предбаннике он не повесил его на рожок, а почтительно уложил под лавку и ногой задвинул поглубже.

– Что прячешь? – поинтересовался Мамоныч.

– Документы, – буркнул Очкарик.

– Добре, секачу предъявишь… – улыбнулся егерь.

В парной Очкарик сейчас же спрятался под полок, да так и не вылезал до конца парилки. Тем временем Мамоныч обласкал веничками налитого жирком спонсора и его женоподобного оруженосца, на которого Глебу было скользко и стыдно смотреть, точно тот был женщиной.

Блатной никого не подпустил к татуированному телу, и сам крутил веником со свистом и уханьем, и пока не сник жар, он часто выбегал на снежок обтереться.

– Харонов Данила Мамонович, егерь, – пояснял мягкий мужской баритон, – 57 лет, вдовец, имеет дочь.

Голос принадлежал Минотавру. Перед отправкой на задание он всегда лично натаскивал агентов.

– Харонов? – невольно изумилась Виктория. – Вроде последнего проводника?

– Да, личность вполне легендарная. Уже лет тридцать в горах партизанит. Во время срочной службы охранял бывшую дачу Сталина на озере Рица. Но это к делу отношения не имеет. Вот этот персонаж поинтересней будет. Веретицын Константин Андреевич, доцент кафедры археологии, сорок лет, холост. Двадцать лет назад вел раскопки у Богуры.

На дисплее мелькнул бледный паспортный отпечаток Очкарика, его заслонило яркое журнальное фото с жизнерадостным Толстяком, снятым в пляжной панаме и резиновых тапочках. Рядом с ним с коктейлем в руке позировал кудрявый херувимчик.

– Этот кадр – бизнесмен Карякин и его референт. Ну, с этими все ясно. Для них охота – вроде зимнего сафари. Референт, кроме прямых обязанностей, еще выполняет и сверхделикатные поручения.

– Гомосек?

– Похоже.

Экран целиком занял «Блатной», заснятый анфас и в профиль.

– Сизов Семен Андреевич, 1957 года рождения, кличка «Елда». Вор-рецидивист, в настоящее время держит общак.

– Все?

– Не все. Еще водитель. Личность выяснить не удалось. Приезжий из Молдовы. Работает у Карякина. Ну ладно, будь там поосторожней.

Виктория вспомнила, как Минотавр потянулся к ее губам, и она не отстранилась, словно в задумчивости поглаживая серебряную крышку ноутбука.