— Ясс, ты — труп!!!

— Ваша светлость, я…

Коротко свистнула сталь, забулькало горло, перехваченное молниеносным ударом, — и Бельвард, догадавшись, что означает это бульканье, взвыл чуть ли не на всю Ремесленную Слободу:

— Маменька, он не виноват!!!

Графиня Марзия Увераш не обратила на его слова никакого внимания:

— Мельен?

— Да, ваша светлость?

— Выброси падаль на улицу…

Еще до того, как прозвучало последнее слово, могучая длань Бера вцепилась в нагрудник бьющегося в агонии тела и одним движением метнула его в окно.

— Кресло!

Дверь грохнула еще дважды, потом зашелестела сминаемая ткань, и к плечу Бельварда прикоснулась холодная, как лед, рука:

— Рассказывай!

— Она возвращалась из дворца… — обреченно выдохнул он. — Одна… Когда двое Серых затеяли свару прямо посередине Дворцовой, карета остановилась…

— Дальше!

— Мы выстрелили… Конюх и один хейсар умерли сразу… Второго — задело… Она — увернулась…

— Что, сидела на переднем диване? — язвительно поинтересовалась мать.

— В карету стреляли сразу трое… — угрюмо буркнул Бельвард. — Вдоль обоих диванов и по центру кареты… Все трое — попали… Туда, куда целились… А на нее, наверное, смотрели Боги…

— Что дальше?

— Горец, раненный в плечо, рубился как Барс. И, если бы не Ясс… — тут юноша с трудом удержался от стона, — он добил бы и меня!

Мать скрипнула зубами и прошипела:

— Ясс отвечал за тебя головой! Но не уберег…

— Он не Бог — Воин: когда она ударила меня болтом, он добивал хейсара! А если бы и не добивал, то…

— Она? Ты сказал «она»?!

— Да, она! — оторвав голову от подушки и открыв глаз, рявкнул Бельвард. — Баронесса Мэйнария д’Атерн! Гард’эйт Крома по прозвищу Меченый! Или, если вам больше нравится именовать ее по — другому, подстилка Бездушного!!!

Пока он выплескивал наружу сжигающую его злость, Марзия Увераш кусала губы. А когда он замолк — зашипела:

— Ясс… ее… добил?

— Нет, не успел — к карете уже подбегал патруль…

— Ты хочешь сказать, что она жива и здорова?!

— Да…

— Значит, так, Бездушный — твой: делай с ним все что хочешь! А ее привези мне! Целой и невредимой! Ясно?

— Маменька, я…

— ЕЕ — МНЕ!!! ЦЕЛОЙ И НЕВРЕДИМОЙ!!! ЯСНО?!

Услышав в голосе матери нотки, которых боялся даже отец, Бельвард мгновенно оказался на ногах и сложился в поясном поклоне:

— Да, маменька, ясно!

— А теперь, КОГДА МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ, расскажи‑ка мне, как отреагировали Серые на потерю целой пятерки…

Глава 7 — Мэйнария д’Атерн

Пятый день второй десятины первого травника.

…Услышав жуткий скрежет зубов, я испуганно открыла глаза, увидела перед собой лицо Крома и ужаснулась: на его скулах перекатывались желваки, на лбу и крыльях носа серебрились капельки пота, а на шее вздувались темные, почти черные, змеи жил!

Сообразив, что ему снится какой‑то кошмар, я торопливо приподнялась на локте, дотронулась до его плеча и тихонечко прошептала:

— Это сон! Сон, слышишь? Просыпайся!!!

Пальцы Меченого судорожно сжали край одеяла и побелели от напряжения, а с губ сорвался жуткий, клокочущий рык!

— Кром! Это сон! Сон, слышишь? — перепуганно заорала я и изо всех сил дернула его за ворот нижней рубашки.