Но мы стояли. Оба были живы и готовы продолжать драться хоть всю ночь напролет. Я начал хромать, но боли не было. Просто после очередного полета нога стала подгибаться. Моего противника шатало, но он тоже был способен двигаться.

Руки поднимались с трудом. Странное чувство, если честно. Я вроде бы и не чувствую никакой усталости, но тело словно чужое и не хочет нормально двигаться. Наномашины блокируют негативные ощущения, судя по всему.

Драка сама собой переросла в обмен сокрушительными ударами. Мы сближались, били, разлетались в стороны, падали и вставали. И так по кругу, пока один из нас все же не сможет подняться.

В какой-то момент вдалеке раздался вой сирен. Сразу со всех сторон задрожало, загудело, перекрывая остальные звуки. На черных, незаметных в темноте стенах, замигали красные огни. Такие далекие, сейчас они казались маленькими всполохами.

Красная тревога. Блокировка сектора. На моей памяти это произошло всего дважды. В первый раз, когда Дети Неба собрались штурмовать вокзал несколько лет назад. Второй раз, когда война банд грозила перерасти в мясорубку и полное уничтожение сектора.

И оба раза результат был одинаковым. Внутренние войска, полиция, инквизиция. Они входили в сектор и убивали всех, кто нарушал комендантский час. Проходились по сектору огнем, вырезая неугодных.

Разумеется, под раздачу попадали не только те, кто был на улицах во время красной тревоги. Я лично оба раза находился в совершенно других местах, как и остальные инквизиторы. В первый раз мы вырезали верхушку Детей Ночи. Тогда они еще были террористической организацией, а не сбродом недовольных кретинов, как сейчас.

Во второй рас мы с Теннеси перерезали несколько семей Квадрады по приказу руководства. И всем плевать, что они даже в беспорядках не участвовали. В таком хаосе кто будет разбираться? Хорошая восьмерка — дохлая восьмерка. Это все знают.

Значит, сейчас войска уже вошли в сектор. Минут через двадцать они будут здесь. Глупо ожидать, что тревогу объявили по какому-то другому поводу. Тут два чудовища сектор по кускам разбирают. Медленно, но методично.

Черный Дьявол, услышав сирену, не пошел меня добивать. Вместо этого он направился к пролому в стене. Тот самый дом, под которым мы прятались с Элис, наблюдая за складом «Шинигами».

Я оглянулся на непрекращающийся пожар. Как же давно это было. Казалось, что творящийся вокруг хаос длится очень давно. Надеюсь, Малышка Молли выжила, а то обидно будет. Асоха-то точно жива, иначе…

Я не додумал, что будет иначе. Просто поднялся на ноги, опираясь на груду каких-то обломков. Посмотрел в спину химеры и поплелся следом. Ноги получалось переставлять с трудом. Я наблюдал за противником, который на ходу подобрал армейский рюкзак с остатками эфира и шагнул в пролом.

Надо догнать. Надо убить. Надо вырвать ему сердце. Я обещал. Иначе Йулл восстанет из мертвых, чтобы вскрыть глотку сраной восьмерке.

— Ничего не забыл, а? — прорычал Черный, когда я проходил мимо троицы, подпиравшей стену. — У тебя тут незаконченное дело, как бы.

Я обернулся, не сбавляя шага. Писклявая сидела, вжавшись в стену. У нее в руках дрожал пистолет, что она получила от Пятого. Где-то далеко громыхали сирены и жужжали оборванные провода.

Пистолет смотрел в мою сторону, а зеленые механические глаза мигали от ужаса. То угасая, то наливаясь светом вновь.

— Она видела тебя, — произнес Черный, хлопая мелкую по макушке. — Она тебя сдаст и тогда инквизиторы разберут тебя по частям. Прикончи мелкую, иначе сам сдохнешь.

Я посмотрел на Черного, затем на Элис. Следом заговорил Восьмерка.

— Че вылупился? Черный дело говорит.