– Африка…

Не занесенная на карты земля драконов и прочих тварей, пожиравших человеческую плоть, мир темнокожих дикарей, которые тоже питались людьми и носили их кости вместо украшений…

– Африка…

Край золота и слоновой кости, рабов и прочих драгоценностей, ожидавших человека достаточно дерзкого, чтобы захватить их и, возможно, погибнуть при этих усилиях. Хэл ощущал страх, но одновременно был зачарован звуком этого слова и теми обещаниями, которые оно в себе таило, его угрозой и вызовом…

Долгие часы он провел над морскими картами в каюте отца, в то время как должен был заучивать наизусть астрономические таблицы или склонять латинские глаголы. Он изучал огромные ландшафты, заполненные изображениями слонов и львов, а также разных чудовищ; он прослеживал очертания Лунных гор, озер и могучих рек, рассматривал разные места, обозначенные названиями вроде «Койкхои», «Камбеду», «Софала» или «Королевство Престера Джона».

Но Хэл знал от отца, что на самом деле ни один цивилизованный человек не забирался в эти пугающие глубины, и не впервые задавался вопросом, каково это – оказаться первым исследователем. В особенности его интересовал Престер Джон. Этот легендарный правитель обширной и могучей христианской империи в глубине Африканского континента сотни лет служил в Европе источником мифов. Был ли это один человек или целая императорская династия? Хэла снедало любопытство.

Мечтания Хэла прервали звуки выкрикиваемых на палубе приказов, которые приглушал ветер. Он почувствовал, как корабль сменил курс. Посмотрев вниз, Хэд понял, что его отец намерен перехватить «Чайку Мори». Корабли, шедшие под одними лишь верхними парусами, теперь сближались, и оба двигались на запад, к мысу Доброй Надежды и Атлантике. Суда шли вяло – они слишком много времени провели в этих теплых южных водах, и древесина их корпусов была заражена червями торедо. Здесь ни один корабль не мог выдержать долго. Жуткие черви-древоеды вырастали толщиной в палец мужчины, а длиной – в его руку, и они так проедали обшивку, что она становилась похожей на пчелиные соты.

Хэл, даже сидя на мачте, мог слышать, как на обоих кораблях работают насосы, освобождая трюмы от воды. Эти звуки не умолкали никогда: они походили на биение некоего сердца, державшего корабли на плаву.

И это было еще одной причиной, чтобы найти голландцев: корабли требовалось заменить. «Леди Эдвину» прогрызали прямо у них под ногами.

Когда два корабля сблизились на расстояние выстрела, команды высыпали на палубы и выстроились вдоль поручней, чтобы обменяться градом непристойных издевательских шуточек.

Количество людей, находившихся на каждом из кораблей, никогда не переставало изумлять Хэла, когда он видел их вот так, в массе. «Леди Эдвина» имела грузоподъемность в сто семьдесят тонн, а длину – чуть больше семидесяти футов, но она несла команду в сто тридцать человек, если включить в это число тех, кто находился на двух полубаркасах. «Чайка» была почти такого же размера, но людей на ней находилось вдвое меньше.

Каждый из этих воинов мог понадобиться, если они хотели справиться с одним из огромных голландских галеонов из Ост-Индии. Сэр Фрэнсис через рыцарей ордена получал сведения из всех уголков Южного океана, и он знал, что по меньшей мере пять таких больших кораблей все еще находятся в море. А до этого времени двадцать один галеон Голландской компании прошел здесь и встал у крошечного пункта снабжения под высоким Тафельбергом, как называли эту гору голландцы, или Столовой горой, у оконечности южного континента; потом они поворачивали на север и двигались через Атлантику к Амстердаму.

Пять кораблей, все еще остававшихся в Индийском океане, должны были обогнуть мыс до того, как ветра сменятся на северо-западные.