Тут Санчо сказал:

– Ну, что касается мягкого и ровного хода, то мой серый хотя по воздуху и не летает, но на твердой земле не уступит никакому иноходцу.

Все рассмеялись, а Долорида продолжала:

– Так вот, если только Маламбруно пожелает положить конец нашим бедам, этот конь очутится здесь не более как через полчаса после наступления ночи.

– А сколько человек может поместиться на вашем коне? – спросил Санчо.

Долорида ответила:

– Двое: один – на седле, другой – на крупе. Обычно так садятся на него рыцарь со своим оруженосцем, если только нет какой-нибудь похищенной девицы.

– Хотелось бы мне знать, сеньора Долорида, – сказал Санчо, – как зовут этого коня?

– Зовут его, – ответила Долорида, – не так, как звали коня Беллерофонта , имя которого было Пегас, и не как коня Александра Великого, по имени Буцефал, и не как коня Рейнальда Монтальбанского, чья кличка была Баярд.

– Ну, раз этот конь не назван в честь коней знаменитых рыцарей – значит, и имени коня моего господина – Росинанта – он не носит.

– Совершенно верно, – ответила бородатая графиня, – за свою быстроту он прозван Клавиленьо Быстрокрылый.

– Имя мне нравится, – продолжал Санчо. – Ну а как им управлять – уздой или недоуздком?

– Я уже вам сказала: не уздой, а особой ручкой, – ответила графиня Трифальди. – Рыцарь, едущий на нем, поворачивает ручку то в одну сторону, то в другую и направляет коня куда захочет: конь или взлетает на воздух, или опускается вниз, почти касаясь копытами земли.

– Я не прочь посмотреть на этого волшебного коня, – сказал Санчо, – но если вы полагаете, что я решусь сесть на него, так поищите лучше груш на вязе. Вы хотите, чтобы я сидел на деревянном крупе, да еще без тюфячка или подушки. Черт возьми, я вовсе не собираюсь растрясти себе все внутренности ради избавления незнакомых мне дуэний от бород. Впрочем, моя помощь им, конечно, и не нужна.

– Очень нужна, друг мой, – возразила Трифальди, – так нужна, что без вашего участия у нас, наверное, ничего не выйдет.

– Спасите меня, добрые люди! – воскликнул Санчо. – Да какое дело оруженосцам до приключений их господ? На долю рыцарей приходится вся честь и слава, а наш брат знай себе работай. Даже историки в своих описаниях подвигов странствующих рыцарей никогда не упомянут об оруженосце и его участии в деле, словно его и на свете не было. Нет, сеньоры, повторяю еще раз: мой господин может отправляться один, и дай ему Бог всякого успеха, а я останусь здесь, в обществе сеньоры герцогини, и займусь освобождением от чар сеньоры Дульсинеи. С меня и этого довольно.

– И все-таки, добрый Санчо, – заявил герцог, – вам придется сопровождать вашего господина, если это окажется необходимым. Недопустимо, чтобы из-за вашего нелепого страха лица этих сеньор остались бы косматыми. Ведь это же неприлично.

– Еще раз кричу: спасите! – воскликнул Санчо. – Если бы требовалось проявить милосердие к каким-нибудь юным затворницам, ну тогда еще куда ни шло. Но мучиться ради того, чтобы избавить от бород дуэний? Да ну их к черту! Пускай они все ходят с бородами, от старшей до младшей, от первой жеманницы до последней кривляки.