|
Мы на более интересные темы говорили. Да, чтобы у нас с тобой недоразумений не возникло, а то ведь ты человек при службе и «должон присягу сполнять», никаких обвинений мне не предъявлено, и все, что было, – это обычная чекменевская _дипломатия._ То он тебя хоронит, то имена нам меняет, и все такое прочее… Я бы тебя сейчас пригласил в свой номер, там бы посидели, поговорили, только пока не нужно, чтобы наш _командир_ знал слишком много и сразу. Единственная уступка служебному долгу, о которой я тебя прошу, – до нужного момента не докладывай Чекменеву, что наша встреча и беседа имела место. А я, в благодарность, немножко помогу с проблемой, в которой ты сейчас завяз. Выведу тебя на _головку_ заговора против князя… – А ты-то каким краем? Тебя же здесь вообще не было. И все же как ты из камеры вышел и до меня без проблем добрался? Опять _те_ штучки? – В какой-то мере те, в какой-то – другие. Очень мы с тобой в интересные дела попали, и, если жить хотим, выбираться из них придется вместе. Доставай из сейфа свой коньяк, разговор сложным будет. – А тебе не хватит? – Тарханов чувствовал по запаху, что выпил сегодня Вадим прилично, один ли или в компании с генералом. – Когда хватит, я лучше тебя знаю. Доставай, доставай. А Татьяна твоя сейчас где? – При чем тут?.. Ну, дома, спать уже, наверное, легла, – он бросил взгляд на темного дерева напольные часы в углу. Маленькая стрелка перевалила за одиннадцать. – Вот чтобы _тебе_ спокойнее спалось, желательно ей уехать, в тот же Пятигорск, не позднее завтрашнего утра. Родители, к примеру, заболели, или младший брат женится, или сестра родила. Причем уехать лучше всего на машине. Поезд, самолет – не тот вариант. – Может, хватит загадками говорить? – Кто же говорит? Просто выяснять ситуацию мы будем достаточно долго, за полчаса и с одного раза ты во все аспекты не врубишься. Мне намного больше потребовалось, не считая еще нескольких месяцев «предпродажной подготовки». Поэтому некоторое время тебе придется верить мне на слово и некоторые действия совершать «втемную». Как я твои команды на перевале выполнял. Если б я тебе тогда через слово кричал: «А это почему, а это зачем, и вообще как можно стрелять в людей, которые нам пока еще ничего плохого не сделали?!» – где бы мы сейчас были? Согласен на такие условия, продолжим. Или я вернусь в свои апартаменты, а ты позвони Чекменеву и доложи о факте моего визита… – Да ну тебя на хрен, Вадим! – Тарханов резким, почти забытым со времен полковых пьянок жестом выплеснул в рот полстакана предназначенного для совсем другого обращения напитка. Нервно нашарил папиросу, глубоко, со всхлипом, затянулся. – Там одно, здесь другое… Ляхов с тонкой, «негодяйской» усмешкой постукивал мундштуком своей папиросы по крышке коробки. Его посудина стояла нетронутой. – Так я что, пойду, да? – Да сиди ты, мать твою… – Тарханов прекрасно понимал, что друг поставил его в безвыходное положение выбора между личной честью и присягой. – Так присягу ты не Чекменеву давал, – с удивительной проницательностью пришел ему на выручку Ляхов. – Мы с тобой даже и князю в должности Императора еще не присягали, а исключительно Державе Российской. Каковой наша помощь именно сейчас как никогда требуется. – Ладно, гори оно все огнем! Что я должен Татьяне сейчас сказать? И при чем тут она вообще, хоть это объясни, а то ведь я тоже умею бывать нервным! – Она лично – почти ни при чем. |
