Изменить размер шрифта - +
..
Агриппина не захотела уйти с другими, уж  его-то  она  не  бросила  в  той
степи, ночью... Жалко, что там с  той  поры  не  валяются  белые  косточки
Агриппины...
   - Ты что спать не ложишься, Гапа?
   Иван Гора заслонился ладонью от свечи и всмотрелся, - у Агриппины текли
слезы из зажмуренных глаз, часто капали с  длинных  ресниц,  черные  брови
высоко были подняты... Он собрал  в  полевую  сумку  листочки,  подошел  к
Агриппине и присел на корточки перед ней.
   - Ты чего, глупая... Устала, что ли?
   - Жги, жги ему грудь, учи его, учи про белые косточки...
   - Гапа, чего ты несешь?
   Она ответила девчоночьим отчаянным голосом:
   - На втором месяце я... Не видишь ты ничего... Знаешь  одно  -  Анисья,
Анисья...
   Иван Гора тут же и сел у  ног  Агриппины.  Рот  у  него  самостоятельно
раздвинулся, как у глупого...
   - Гапа, а ты не врешь? Гапа, счастье какое, - неужто  беременна?  Милая
ты моя, желанная, Гапушка...
   И когда он так сказал, она - уже низким, бабьим голосом:
   - Да ну тебя, уйди с глаз долой...
   Потянулась к нему, обняла и припала, все еще всхлипывая, с каждым разом
короче и слабее...


   Третий разгром атамана Краснова под Царицыном  вызвал  оживление  всего
Южного фронта, нависшего тремя армиями - Восьмой, Девятой и Тринадцатой  -
над Доном и Донбассом.  Враждовавшее  казачество,  казалось,  готово  было
махнуть рукой на вражду, повесить седла  в  сарай,  -  пускай  их  пачкают
голуби, - завернуть в сальные тряпочки винтовки, зарыть поглубже в  землю.
Какой черт выдумал, что под большевиками  нельзя  жить!  Земля  никуда  не
делась, вон она дымится на оголенных буграх под весенним солнцем,  и  руки
при себе, и кони просятся в хомут, волы - в ярмо...
   Главком из Серпухова торопил с  наступлением.  Первоначальный  порочный
план главкома несколько менялся. Армии  перестраивались  на  ходу:  вместо
движения по Дону, на юго-восток, красным армиям в распутицу и  бездорожье,
приходилось поворачиваться на юго-запад, на Донец. Но делать это было  уже
поздно: столбовая дорога революции - пролетарский Донбасс -  была  закрыта
крепко: за  эти  два  месяца  топтанья  на  месте  дивизия  Май-Маевского,
ворвавшаяся в  Донбасс,  пополнилась  сильными  добровольческими  частями,
снятыми с Северного Кавказа после того, как там,  в  астраханских  песках,
была рассеяна Одиннадцатая красная армия. На первом  берегу  Донца  стояло
теперь пятьдесят тысяч отборных белых войск  под  командой  Май-Маевского,
Покровского и Шкуро.
   Весна началась дружно. Под  косматым  солнцем  разом  тронулись  снега,
налились синей водой степные овраги, вздулся  Донец,  невиданно  разлились
поймы. Так как железнодорожные линии в  этих  местах  шли  по  меридианам,
перегруппировку приходилось производить грунтом, по бездорожью.  Армейские
обозы вязли в непролазной  грязи,  отрываясь  от  своих  частей.  Все  это
тормозило и замедляло перегруппировку. Переправы через широко  разлившийся
Донец были заняты белыми.
Быстрый переход