|
.. В мезонине, где была Дашина спальня, выбиты все стекла. Катя перешла улицу и постучала в парадную дверь, на которой коричневая краска оглуплялась целыми стружками. Катя долго постукивала, покуда не заметила, что вместо дверной ручки - дыра, забитая пылью. Тогда она вспомнила, что на черный ход нужно пройти с переулка. Калитка была открыта, и от нее через дворик, заросший травой, вела едва заметная тропинка. Значит, здесь все-таки жили. Катя постучала в кухонную дверь. Немного спустя дверь открыл маленький человек, бледный, как бумага, блондин, в очках, с большой всклокоченной головой: - Я же кричу вам, что дверь не заперта. Что вам нужно? - Простите, я хотела спросить: здесь еще живет Марья Кондратьевна, старушка? - Да, здесь, - ответил он голосом, каким рассуждают о математических формулах. - Но она умерла... - Умерла! Когда? - Как-то недавно, точно не помню... - Что же я буду делать теперь? - растерянно проговорила Катя. - Моя квартира занята? - Понятия не имею - ваша или не ваша эта квартира, но она занята... Он хотел было уже закрыть дверь, но, видя, что у красивой женщины глаза полны слез, помедлил. - Как это неприятно... Я прямо с вокзала, - куда же теперь деваться? Два года не была в Москве, вернулась домой и - вот... - Домой вернулись? - переспросил он с изумлением. - В Москву?.. - Да. Я все время жила на юге, потом на Украине... - Вы что - ненормальная? - Нет... А почему, - разве вернуться домой так странно? На истощенном, бумажном лице этого человека тонкие губы приподнялись с одного угла, морща ввалившуюся щеку: - Вы что же - не знаете, что в Москве умирают с голоду? - Я слышала, что с едой плохо... Но мне мало нужно... Потом - ведь это же временно... Когда очень трудно - лучше быть дома. - Вы, собственно, кто же такая? - Я - учительница, Рощина Екатерина... Да я вам сейчас покажу... Катя зубами начала развязывать узелок на холщовом мешке. Достала удостоверение Наркомпроса. - Я работала до самой эвакуации в Киеве, в русской школе для самых маленьких... Нарком потребовал, чтобы я ни за что не оставалась при белых... Я бы сама не осталась... И дал еще вот это письмо к наркому Луначарскому... Но оно запечатано... Человек прочел удостоверение, прочел адрес на конверте, - все движения у него были замедленные. - Собственно, комната старухи никем не занята. Если вам непременно хочется жить именно здесь, - въезжайте... Хотя здесь все гниль и рухлядь... В Москве можно занять любой пустой особняк. Он посторонился и пропустил Катю в полутемную кухню, заваленную изломанной мебелью. Он указал на ключ от комнаты старухи, висящий на гвозде в закопченном коридорчике, и медленно ушел к себе (в бывший кабинет Николая Ивановича). |
