Она споткнулась на ровном месте, глаза блеснули яростью. А Юрген побежал дальше. Мы со Змеем рванули за ним.

Пару поворотов спустя Юрген сказал, что хочет еще побегать.

– Слушай, – Стейн догнал друга, – может, в рукопашную поработаем?

Юрг кивнул.

Змей обернулся, показал мне на появившиеся из-за поворота казармы. Его лицо было виноватым. Он явно хотел побыть со мной, но другу его помощь сейчас нужнее. А приемы ближнего боя как раз то, что надо, чтобы не дать Юргу впасть в очередное «помутнение» после встречи с Изабель.

У крыльца казармы меня встретила Ру́би. Наша каменная комендантша торчала рядом. Обе смотрели так, словно я устроила потоп сразу во всех комнатах, еще и лодки адепткам выдала, для большего веселья.

– Где она? – с ходу рыкнула Ру́би, грозно глядя на меня.

– Кто? – не поняла я.

– Белла! Ты же ее забрала из больницы?

– Нет.

– А кто? – Морда горгульи озадаченно нахмурилась. – Она сидела в пустой смотровой, пока мы с доктором зашивали прокушенный нежитью нос одному самородку. Я вернулась, а ее нет. Дверь заперта снаружи.

– А окно? – спросила я.

В комнате я окна всегда проверяю, потому как крохотный размер ничуть не мешает лисичке забираться на подоконник. А снаружи столько всего интересного происходит! Как не выпрыгнуть?

– Окно открыто, но я сразу снаружи посмотрела! – фыркнула Ру́би. – У нее лапки короткие, она бы далеко не убежала!

Не дав вставить ни слова, горгулья так хлопнула себя по лбу, что камень гулко стукнул о камень.

– Она же энфилд! Все время забываю, что это не просто лиса!

Рыкнув что-то ругательное, она подцепила меня под мышки и взмыла в сереющее вечернее небо.

– Зови, – прогудела горгулья, закладывая вираж над поместьем.

Второй раз повторять не пришлось: крохотный энфилд где-то там, один! Да она же замерзнет, простудится, заболеет. Насмерть испугается!

– Белла! – не своим голосом заорала я.

– Чего тебе? – отозвалась из рощи Изабель.

– Лисенка мне! Не видела?

– У третьего полигона кружилась, – хмыкнула брюнетка, скрываясь за деревом.

Как это – кружилась?

Спросить я не успела. Ру́би заложила вираж, и мы понеслись в сторону полигона.

У «танцующего» здания обнаружилась Белла. Лисичка, распушив перья на передних лапах, носилась по газону, вытаптывая в траве круг. Двигалась мелкая с невероятной скоростью.

– Нашли! – довольно рыкнула горгулья, снижаясь и опуская меня на траву.

Выставив руку, я перехватила несущуюся мимо лисичку. Белла радостно тявкнула и повисла на моей ладони, молотя лапами в воздухе. Казалось, она никак не может остановиться.

– Что это с ней? – Я взяла двумя руками бегущую на месте лисичку.

– Не знаю, мне вложили знания только по двуногим. По четвероногим это у доктора надо спрашивать, у него хобби такое: элементалей и прочую живность лечить, – отозвалась Ру́би.

– Лишь бы не заболела! – Я повернула Беллу мордой к себе.

Морда выглядела довольной, глаза лисички блестели, точно две бусины. Но ведь дети, съевшие пять порций мороженого и получившие больное горло, тоже выглядят счастливыми!

В больницу наша дружная компания ввалилась, напугав сонного дежурного. Не дав ему зачитать опросник из блокнота, мы вкатились в кабинет к доктору.

Осмотрев дергающуюся Беллу, он дал ей какие-то капли. Лисичка тут же перестала изображать бег на месте, зевнула и свернулась калачиком на моих руках.

А доктор сообщил радостную новость: лисята учатся бегать. И так как мамы у Беллы нет, она слегка увлеклась скоростным способом передвижения и ее… заклинило.