– Госпожа Леннет, подойдите, – позвал тот, подходя к Бернарду.

Отпустив пальцы Змея, я быстрым шагом, почти бегом, пронеслась по дорожке и поднялась по ступенькам.

– Снимите перчатки и возьмитесь за руки, – скомандовал проклятийник, едва я оказалась на ступеньку ниже брата.

Торопливо сняв перчатки, мы потянулись друг к другу. Бернард стиснул мою ладонь. С пальцев проклятийника потекли темными ручейками тени…

– Это займет некоторое время, – предупредил он.

Мы дружно кивнули: хоть месяц, лишь бы не стало это правдиво-лживой пакости!

Бернард покосился на меня, я перехватила взгляд голубых глаз.

«Прости», – читалось в них.

«Как ты мог сказать мне то, что сказал? Как мог вести себя так, словно мы чужие?» – «ответила» я ему.

«Мне нельзя было рисковать, я не знал, выдержишь ты или согласишься с отцом. Мне было непросто провести все сделки так, как хотел отец, без магии и обмана, чтобы клиенты остались довольны».

Я нахмурилась, чуть крепче сжала его пальцы: «Знаю. Но твои слова до сих пор отдаются болью в сердце. Ты ведь не лгал».

Тени окутали наши запястья темными кандалами.

«Нет, не лгал. Но и правдой это не было. Не тогда. Это была старая правда. Правда мальчишки, которому сказали о проклятии и заставили учиться лгать. А его сестра все еще играла в кукол… Я расстался с той правдой и понял, что надо искать выход. Поэтому и отдалился, чтобы случайно не выдать себя».

«Ты мог сказать мне!» – Я грустно улыбнулась.

«Ты бы не поверила».

«Тебя ждет сюрприз, братец. Я на редкость легковерная девушка!»

Бернард едва заметно усмехнулся:

«Знаю!»

«Ты невыносим, но ты мой брат… И я тебя потом прибью, ладно?»

«Я буду сопротивляться!»

«Только попробуй!»

«Ладно, не буду».

«И я тоже. Я рада, что ты снова ты».

«И я».

Беседа взглядов закончилась.

Тени над нашими переплетенными пальцами сложились в корону, распустились темным цветком и растворились в воздухе. Исчезли тени, а вместе с ними и желание говорить все, что крутится в голове.

Проклятия больше нет.

Нет!

Поклонившись проклятийнику, а потом императору, мы с Бернардом, держась за руки и не веря, что все закончилось, вернулись к Змею и Варду.

Едва встали между здоровяком и Стейном, как глашатай назвал имя Варда. Тот почти мгновенно оказался на третьей ступеньке. Протокольные слова летели безликими бумажными птицами.

– Все почти закончилось. – Мою вторую руку слегка пожал Змей.

Да, почти. Сейчас наш друг либо загремит в ссылку, либо станет самым счастливым!

– …Я бы хотел просить руки вашей дочери! – глядя прямо в глаза императору, произнес Вард.

Второй раз в зале воцарилась тишина. Так, что стало слышно, как где-то за окном радостно щебечут ласточки, которым все равно, где вить гнездо: под крышей простолюдина или в императорской резиденции.

Стефани стиснула пальцами подлокотники и напряженно повернулась к отцу, нарушив весь этикет. В ее глазах были надежда и страх. Ведь император вполне может вспомнить о каком-нибудь старинном, всеми забытом правиле, запрещающем принцессам влюбляться.

Взгляд императора блуждал по лицу Варда. Потом соскользнул на мать Змея, на лице которой читалось плохо скрытое презрение и вопрос: сможет ли он разрушить жизнь дочери, как разрушил жизнь той, которую любил? И любит. Да, до сих пор.

Правитель не выдержал, отвернулся. Встретился глазами с матерью Стефани. В них была любовь к нему, к дочери и боязнь, что сейчас случится непоправимое.