— Привет, Рой, — дружелюбно обратился он к Брэдшоу. — Мне очень понравилась твоя речь, по крайней мере, та часть, которую мне удалось услышать. Я почувствовал себя чуть ли не в Афинах. К сожалению, как раз на самом интересном месте мне позвонила пациентка — ей было необходимо узнать, может ли она одна пойти посмотреть фильм по Теннесси Уильямсу. На самом деле она просто хотела, чтобы я пошел вместе с ней и спас ее от нервных потрясений. — Он повернулся ко мне: — Мистер Арчер? Я доктор Годвин.

Мы обменялись рукопожатиями, и он пристально посмотрел на меня, как будто собирался рисовать по памяти мой портрет.

У него было властное, с крупными чертами лицо, глаза то вспыхивали, то гасли, словно лампочки. По-видимому, он отдавал себе отчет в силе своего влияния на окружающих и, судя по всему, не злоупотреблял им.

— Хорошо, что вы позвонили мне. Мисс Макги — миссис Кинкейд нуждается в полном покое. — Он посмотрел в щелку двери. — Думаю, что ей уже лучше.

— Да, она успокаивается, — откликнулся Алекс. — Может быть, ей лучше остаться со мной?

Лицо Годвина приняло сочувствующее выражение. У него был очень подвижный рот, как у актера.

— Это будет неразумно, мистер Кинкейд. Я уже заказал место в госпитале. Не надо рисковать.

— А почему вы считаете, что она может предпринять попытку самоубийства?

— У нее слишком много скопилось. Я всегда очень боюсь возможности самоубийства, даже малейшего намека на это.

— Тебе удалось что-нибудь у нее узнать? — спросил Брэдшоу.

— Она была не очень-то разговорчива. Очень устала. Потерпит до завтра.

— Надеюсь, — сказал Брэдшоу. — Ее хочет допросить шериф. Я сделал все, что мог, чтобы удержать его.

Лицо Годвина помрачнело.

— Так, значит, действительно было убийство? Еще одно?

— Элен Хагерти, наша новая преподавательница, застрелена у себя дома сегодня вечером. Миссис Кинкейд, судя по всему, первая обнаружила тело.

— Бедняга, как ей не везет. — Годвин посмотрел на небо. — Мне иногда кажется, что боги действительно отворачиваются от некоторых людей.

Я попросил его объяснить, что он имеет в виду, но он покачал головой:

— Я слишком устал, чтобы рассказывать вам кровавую сагу семейства Макги. К счастью, многое уже стерлось в моей памяти. Почему бы вам не обратиться в судебный архив, там вы найдете все подробности.

— При других обстоятельствах этот совет был бы неоценим.

— Да? Но я действительно устал сегодня, а мне еще надо доставить ее в больницу и проследить, чтобы ее хорошо устроили. Так что сил хватит только на то, чтобы добраться до дому и лечь в постель.

— И тем не менее, доктор, нам надо поговорить.

— О чем?

Мне не хотелось говорить при Алексе, но ничего не оставалось делать, и я сказал, внимательно глядя на него:

— О возможности того, что она совершила это убийство, или, скажем, о возможности того, что она будет обвинена в этом. Кажется, она к этому стремится.

Алекс взвился:

— Она была не в себе, временно... Не можете же вы использовать против нее то, что она говорила...

Годвин положил ему руку на плечо.

— Не волнуйтесь, мистер Кинкейд. Сейчас мы все равно ничего не решим. Нам всем сейчас надо отдохнуть, особенно вашей жене. Я бы хотел, чтобы вы сейчас поехали вместе со мной, на случай если мне потребуется помощь по дороге. А вы, — он повернулся ко мне, — можете ехать следом, чтобы потом отвезти его домой. В любом случае вам надо сориентироваться, где расположена больница, потому что завтра в восемь, после визита к миссис Кинкейд, я бы хотел поговорить с вами.