Пыл постепенно сходил, и дыхание вскоре стало спокойным. Шесть зим назад она потеряла мужа, вдовствовала, отдавая себя служению.

– Меня долго не было в княжестве. Тебе что то нужно?

Анара́д ощутил, как Домина улыбнулась мягко – он знал, что сейчас она хитро сощурит глаза и соберутся морщинки в уголках.

– Кроме твоей ласки, Анара́д, ничего, – Домина высвободила руку, провела кончиком пальца по спине, вырисовывая на коже какой то узор, а потом Анара́д ощутил её тёплые губы на том месте, где только что касалась, скользнув мягко вверх. – Князь Роудука не забывает о своих подопечных.

Услышав это, Анара́д развернулся, обхватывая Домину притянул к себе, внимательно вглядываясь в её лицо. Домина – женщина, но черты её были молодыми: распахнутые карие глаза, щёки с проступившим то ли от жара, то ли от недавнего соития неровным румянцем – как у девицы, золотисто рыжие, чуть взъерошенные волосы густыми волнистыми ручьями падали до самого пояса, тонкая шея с нежной кожей созданная только для поцелуев, высокая грудь и бёдра округлые – вся справная да гибкая, как раскидистая ива. Быть может, не теряла она своей живости девичьей от того, что не обременена детьми да заботами житейскими? Или знает чары какие хитрые. Впрочем, ему было всё равно, она его притягивала своим пламенем и страстью, безумно и неудержно. Она не как это глупая девка – строптивая дикарка из леса, одержимая своим жрецом.

– И часто ли князь вспоминает о своих подопечных? – Анара́д отгоняя прочь непрошенную мысль, крепко смял упругие ягодицы Домины.

Та даже выгнула бровь, в тенях ресниц блеснул лукавыми огоньками взгляд.

– А с чего ты вдруг так затревожился, княжич? У князя уж такая доля – заботиться о своём народе. А ты… – она подтянулась на носочках, едва дотягиваясь до губ Анара́да, прошептала горячо: – как станешь князем, тогда и сам позаботишься.

Анара́д нахмурился, выпустил Домину. Не желая продолжать о том разговор, молча прошёл к столу, где лежала его рубаха, оставив служительницу стоять в растерянности.

– Так что с Воймирко? Не вышли на его след? – спросила после некоторого раздумья – вернулась к прежнему разговору, но, поняв, что продолжать не стоит, сдёрнула с петли рушник, подхватила им котелок, что томился на печи, поставила на стол и достала деревянные плошки.

Анара́д, нацепив рубаху, рухнул устало на скамью – всё же дорога вымотала изрядно. Вротислав, верно, выспался уже да распивает с дружиной брагу за одним столом.

– На след не вышли, – буркнул княжич, когда Домина вернулась к столу, – но… – Анара́д замолк, решая говорить о дикарке или нет, хотя чего таить, узнает скоро сама обо всём, если уже не вызнала, прикидываясь только. – Мы, поймали кое кого…

– Кого же, позволь узнать? – искренне проявляя интерес, спросила Домина и, бегло взглянув на него, двумя ловкими движениями разлила исходящий паром отвар в плошки.

– Девицу одну, считающей себя его ученицей.

Домина обожглась даже, пролив немного травяного взвара на столешницу, задумчиво хмыкнула, отставив котелок, протянула Анара́ду наполненную плошку.

– Пей, силы быстрее вернутся, – села напротив. – И что же она?

Анара́д, понаблюдав, как женщина сдула пар, вытягивая губы колечком, одновременно убирая свободной рукой упавшие на щёку непослушные завитки, почувствовал, как грудь – и с чего вдруг? – наполняется теплом. Да, пожалуй, вдовица, запала глубже, чем мог он позволить себе.

– Мы её сюда привезли.

– Сюда? – подняла на него удивлённый взгляд.