Ясно. И как бы с души плохо не сотворилось, а есть всё же хотелось, и силы ей ещё нужны будут, а отказываться от угощений прока не будет всё одно, только себе вред.

– Давно ты тут в хозяйстве помогаешь? – продолжила любопытствовать Агна, откусывая тесто горячее и обжигаясь.

– Третья зима подходит.

Агна перестала жевать, нахмурилась – не так и много, но всё равно, наверное, знает что то о Когане, наслышана, поди. Только вот спросить как, чтобы не спугнуть. Агна всё искала слова, шаря глазами по простому лицу чернавки, как за дверью вдруг грохот раздался – кто то по лестнице подниматься стал. Мелица к двери повернулась.

А в следующий миг зашёл и младший княжич, низко голову приклонив под притолокой, одним едким взглядом смахнул чернавку к двери, что, позабыв обо всём, испарилась, как и не было её.

– Ты сиди, кушай, наверное, за весь день проголодалась, – осадил он Агну, едва только так поднялась с лавки, держа его взглядом на месте, да тот у себя дома был, а потому свободно прошёл вглубь.

И что же за день сегодня такой! Агна незаметно рукой в складки платья скользнула, нащупывая рукоять холодную, ладонь так и прилипла к ней, и пальцы задеревенели в ожидании.

– Тебе что нужно?

– Ничего, пришёл узнать да посмотреть, как ты тут. – Верно, издевался открыто, внутри вновь принялось клокотать всё. – А ведь я тебя предупреждал, что не стоит идти тебе против Анара́да.

– Ты, если по делу, княжич, то говори, что тебе, а если нет – уходи.

Взор Вротислава застыл на миг, он усмехнулся краешком губ, встряхнув волосами русыми.

– И по делу, и нет. Понравилась ты мне.

Агна сглотнула, не зная, что и ответить. Вротислав спокойным выглядел, и язвить в ответ не собирался, как утром было, словно снял с себя чужую личину, превратившись в юношу простого с мягкими чертами и глазами дымно голубыми.

– Я не стану выдавать служителя Велесу. Если он не желает вас знать, значит, на то были веские причины – забыть о Роудуке.

Вротислав вздохнул как то устало.

– Значит, всё же признаёшь, что жрец сбежал.

– Нет, не признаю, – твёрдо ответила.

– Не простая ты девица, Агна, – сощурил он глаза в точности, как Анара́д делал, когда заподозривал что то, и то был недобрый знак. – Разговариваешь, будто на равных… Откуда ты пришла такая? Ведь не из Ледниц родом.

Агна опешила, растерявшись, ладонь, сжимающая рукоять вспотела, потрескивали лучины, что заливали хоромину светом – на улице уже потемнело. Признаться кто она? Но что то не правильное в том было: он пришёл один разговаривать, в простой рубахе, разве что вышивкой густо украшен ворот и рукава, подвязанный поясом, штаны суконные тёплые в сапогах низкой щиколоткой из мягкой кожи. Если и нужно было говорить, кто она, то им обоим.

– Поздно уже. Я устала, – начала поднимать Агна, как княжич сделал в её сторону шаг, потом ещё, и, не успела она глазом моргнуть, возле неё оказался. Агна мгновенно выпростала руку вперёд, холодно сверкнуло острее отцова подарка, упираясь прямо под подбородок княжичу.

– Речи ведёшь ты толковые… – проговорила она, держа княжича на расстоянии.

Вротислав вниз глянул на гладкий клинок, не шевелясь.

– …Только с поступками они разнятся, сильно.

Вротислав вернул на неё взгляд, губы его в ухмылке поползли.

– А чем тебе поступки мои не нравятся? Приласкать хочу всего лишь, согреть – разве есть в том что то плохое? Сколько твоему Воймирко? Уж, верно, седина в броду, а ты – девка молодая, и страсти хоть ковшом черпай.

– Что ты говоришь?

– Не прикидывайся, что не брал он тебя.

Во рту даже горько стало, и затошнило разом от слов его мерзких.